...А все автобусы ушли в Рай...

Но продолжает Вера мне врать,

Что мой - еще в ночи!

Последний самый, мчит,

Чтобы довезти меня до этих Врат...

О, чтоб не опоздать...

(с) И.Богушевская

---

...А еще мне ужасно нравится правильно питаться. Ну, конечно, эта система противоречит некоторым общепринятым принципам - в ней есть и сладкий кофе, и шоколад, и булочки. Но весь сахар и все вредности - только утром, а потом - триста-пятьсот граммов свежих или отварных овощей, не больше ста грамм мяса, крупы, нежирный творог, много воды и засыпание с полупустым желудком. Талия становится тоньше, кожа - чище, а настроение - лучше. Мне нравится вставать рано утром и почти сразу бежать к весам - и видеть там на триста, четыреста, семьсот граммов меньше, чем накануне вечером. Мне нравится смотреть в зеркало и видеть там стройнеющую молодую женщину, мне нравится заниматься любовью при свете и исподволь своим примером мотивировать мужа взяться за здоровье. Мне нравится ежедневно и ежевечерне одерживать над собой маленькие и на первый взгляд ничего не значащие, но такие решающие победы в виде равнодушных взглядов на мужнино ночное мороженое. Мне нравится носить дома платья и понимать, что я ношу их последние недели, что совсем скоро мне понадобится купить очередные два-три наряда нового, уже меньшего размера. А потом - еще меньшего. До размера мечты осталось всего две смены гардероба. И тогда можно будет ставить себе следующую женскую цель.

---

Сегодня в мою дверь постучалась женщина. Я открыла ей - и была озадачена ее видом: очень ухоженная седая дама, одетая в какое-то невероятно старое дивное пальто, на ней очки, жемчуг, шарфик и замысловатая шляпка в тон пальто, спокойный прямой взгляд, . Я невольно отступила назад, и она прошла, неся в небольшой сумке крошечную собачку. Поставив сумку на пол и сдержанно улыбнувшись выбежавшей навстречу Вичке, она поздровалась со мной и очень вежливо попросила не отказать ей в стакане воды. Я не отказала и, заметив холеные, но чуть дрожащие руки, зачем-то предложила пройти и выпить чаю. Она согласилась - с благодарным достоинством, без смущения и неловкости. Вика в прихожей разговаривала с собакой, смирно сидящей в сумке, а я сидела рядом со странной гостьей и ждала от нее хоть слова. Но на мои попытки предложить ей сахар или печенье она отвечала учтивейшим отказом, а на мой вопрос, не против ли она общения собаки с ребенком, она только едва улыбнулась. Я сидела и не знала куда себя деть: ужасно хотелось понаблюдать за ней, но она, неотрывно глядя в окно, кажется, прекрасно видела мои глаза, поэтому я улыбалась Вике да посматривала украдкой на немолодые, но красивые руки.

Так прошло минут десять, после чего женщина встала, поблагодарила меня "за любезно подаренные мгновения отдыха", еще раз улыбнулась Вике, пожелала мне всего доброго и ушла, прикрыв за собой дверь и унеся в сумке очередную дочкину любовь. Я выглянула, сама не зная зачем, но женщины уже не было, хотя и лифт еще не приезжал. Видимо, она решила спуститься пешком - но как-то очень быстро она это сделала, я бы так только бегом успела.

Внимание, вопрос: что это было?..

---

Выздоравливающая дочка сладко спит после сытного обеда, таблеток и ингаляций. В моей тарелке остывает брокколи с отварной курицей и яйцом, на столе меня ждет уже наполовину вышитый портрет девочки, похожей на Вику, в колонках звучит заново влюбившая меня в себя Ирина Богушевская. Я в платье и с маникюром, у меня накрашены глаза и сделана аккуратная высокая прическа, дома порядок, все чисто, выглажено и прибрано, на сайте все задания выполнены, осталось лишь дозвониться до программиста и сказать об очередных неполадках с выкладкой фотографий коллектива...

Я как-то по-домашнему счастлива, спокойна и совсем не чувствую себя клушей. Может, потому что халату так и нет места в моей жизни - мне просто некогда и некуда его надевать? Может, потому что я вот уже шестой день сижу дома, не выходя на улицу и никуда не торопясь?

Через несколько дней я собираюсь на встречу выпускников из колледжа. Я не видела всех этих девушек и одного парня 7-8 лет, кто-то из них сейчас в декрете, остальные делают карьеру, будучи главными бухгалтерами, начальниками отделов и старшими менеджерами. Я отлично помню их амбиции, и, судя по фотографиям, мало что изменилось. Раньше я отказывалась от этих ежегодных встреч, боясь увидеть и услышать, какие они все стройные, успешные и умные, и что-то невнятно промямлить в ответ, сидя в джинсах и размахайке, хоть как-то скрывающей складки на талии. А теперь я пойду на эту встречу в милом платье спокойной расцветки и длиною чуть выше колен, конечно, на каблуках и с убранными волосами - теперь мне нечего доказывать ни им, ни себе. Я искренне порадуюсь их офисным взлетам и ненароком похвастаюсь отсутствием какой бы то ни было рутины в моей жизни. Мне двадцать семь лет, у меня замечательный муж и чудесная дочка, возраст которой уже позволяет мне работать. Я работаю неполный день, поэтому мне хватает времени и сил на дом, и на себя. И пусть они зарабатывают сотни тысяч, а сидящие в декрете умудряются ходить по ночным клубам - я не хотела бы для себя ни того, ни другого. Мне нравится сейчас моя жизнь, моя работа и моя внешность. Я всего этого добилась и добиваюсь сама - но не как "самостоятельная и независимая женщина", а как женщина, любящая себя и мир вокруг себя.

Я пойду на эту встречу со спокойной душой и без всякой гордо поднятой головы - как птица не гордится, что она птица, а просто умеет летать, так и я не горжусь тем, что я женщина. Я просто умею любить.

---

Восхитительно.

17.02.2014 в 23:03

Пишет  bukreja:

Боян, конечно.

05.01.2013 в 20:11

Пишет  sofi sofi sofi:

Любовь к себе – начало романа, который может длиться всю жизнь», так ведь?

Мы поколение почитателей Оскара Уайльда, у нас эта любовь к себе на наших внутренних флагах, в статусах Вконтакта и сумасбродных поступках.

Мне кажется, на самом деле мы не умеем любить себя, мы научены только жалеть.



Сворачиваться в burrito of sadness на неделю, закидываясь чипсами и распуская сопли так, что топят квартиры на три этажа вниз,

потому что у нас плохое настроение. Ставить будильник на 6 и бесконечно переставлять его, а потом ехать на работу с лицом про войну,

потому что ты себя пожалел и не встал делать зарядку. Каждый вечер смотреть сериал и бессмысленно лазить по одним и тем же сайтам,

а потом думать, что после 18.00 все полезные дела заканчиваются. Тратить деньги по минутной прихоти на какую-то

никому не нужную блажь, чтобы отказывать себе в хороших вещах. Пить дешевый коньяк, чтобы напиться, и экономить на косметике,

чтобы купить неудобные туфли, а потом искать в зеркале безупречно белую кожу, которая когда-то была – но почему ее нет?

Читать «башорг» вместо скучных, но важных новостей и разгрузочную книгу, сюжет которой забудется через день, вместо научных статей,

которые, если вдуматься, тоже интересны. Но так лень напрягать мозг, что лучше отдохнуть.

Так лень, что не выучить новый иностранный язык, не научиться делать оригами, не записаться на футбол на льду –

лучше сидеть дома и играть во что-то без особого желания, хотя, если делать это раз в неделю, удовольствия куда больше.

Так не хочется напрягаться, что лучше остаться в безопасности привычных стен, не краситься и не гладить рубашку (лень),

чтобы идти знакомиться с новыми людьми – и ведь если пошла бы, то была так рада. Впадать в мизантропию, потому что

кто-то посмотрел не так, как хочется, и сказал не то, что хотелось услышать. Думать, что тебе все должны, а ты ничего не должен.

Должен.



Потому что любовь к себе – это антоним жалости. Потому что любить себя – это контролировать худшие из своих слабостей,

ограничивать себя от того, что причиняет вред,, направлять себя по правильной дороге, сворачивать за правильный угол.

Потому что любовь к себе это бег по утрам, даже когда не хочется, и килограммы полезной еды, а не джанк-фуда.

Потому что это учить неправильные глаголы и рассказывать зеркалу тексты на еще непривычном языке и потом смотреть,

как тобой восхищаются, а не краем глаза пересматривать какую-то «Сплетницу». Потому что это вести учет расходов и в конечном итоге

покупать хороший виски, хорошую косметику, хорошие туфли и хорошие книги, а не диву даваться, на какую хрень ты потратил половину зарплаты.



Потому что любовь к себе – это открывать новое, а не вариться в старом. Потому что любовь к себе вне зоны комфорта, вне пледа,

монитора и чертовой квартиры, из которой не хочется выходить. Потому что любить себя – это быть строгим к себе,

не давать себе спуску, не останавливаться, не тлеть, а гореть, быть пожаром, а не тлеющими углями.

Делать то, что нужно, делать то, что важно.

По-настоящему, а не то, что ленивое уебище, которое хочет от жизни дивана, нашептало тебе на ухо.





Потому что любовь должна быть безжалостной. Без жалости. С вниманием и заботой к себе, со здравым смыслом, но без жалости.

(c)

---

Знаете, я очень люблю свою работу. И я безумно благодарна заведующей, что она меня взяла, что она поверила в меня и что, кажется, пока не разочаровывается. У меня удивительная работа.

Да и разве это - работа?..

---

Я читаю о чакрах и женском предназначении, ношу дома струящиеся платья и нежные украшения, улыбаюсь прохожим и учусь молчать и слушаться мужа. Мне все легче и легче решиться на перемены: оказывается, я так хочу создавать красоту своими руками, творить уют вокруг себя, восхищаться мужем и слушать женскую музыку. Я все чаще думаю об отказе от брюк и джинсов, все чаще хочу (пока только хочу) зайти в церковь для общения с Богом, а не за украдкой сделанными фотографиями, мне нравится намеренно усмирять свой шаг, свой нрав и свой ум. Мне нравится учиться быть Женщиной - мягкой, спокойной, покладистой. Недавний конфликт с продавцом в магазине вот уже неделю крутится в моей голове, я и так, и эдак обдумываю случившийся разговор с обозленной на весь мир женщиной, и каждый раз понимаю все больше. Как трудно переписать себя с войны на мир! Как трудно вовремя вспомнить, что я Женщина, а не баба базарная, как трудно почувствовать внутри улыбку в ответ на откровенное хамство!.. Но вода камень точит - и потихоньку, потихоньку я учусь молчать, улыбаться и абстрагироваться от неженского. Потихоньку я учусь не говорить бранных, грубых слов, учусь не сердиться на дочь и на детей в саду, учусь с любовью готовить и убирать в доме.

Я учусь и учусь. Я учусь учиться - возможно, вскоре мне это очень понадобится. И к тому времени я хотела бы уметь самое главное - быть Женщиной, быть счастливой и, тем самым, делать счастливее мир вокруг себя. Только многому, ох как многому еще нужно научиться. В глазах нередко мелькают злые огоньки, если я не согласна с кем-то, а с языка срываются слова, оскверняющие все мое женское существо. Дочка в силу возраста провоцирует и проверяет меня, устанавливает для себя рамки - а я всерьез сержусь, обижаюсь и читаю ей нотации. Считаю мужа неправым - и чаще говорю ему об этом, как будто доказать свою правоту - это и есть женская задача. Но, совершая ошибки, я обдумываю их, стараюсь извлекать уроки и вспоминать о них впредь. Это уже шаг - я знакома с собой, я знаю, как мне трудно признавать свои ошибки.

Я стала находить удовольствие в общении с женщинами - подруги, коллеги, девочки из худеющего марафона в контакте. Я слушаю других воспитателей: они, в основном, ругают своих и чужих мужей. Мужики пошли ужасные, безответственные, жадные, ленивые, неверные, грубые, лживые, несправедливые, прожорливые... И ни слова они не говорят о себе. Ну, то есть, говорят, конечно, что они-то для мужей все делают, и прощали их всегда, и карьеру ради детей оставляли, и любили, и молодые годы на них потратили, и смотри, Ира, ты, пока молодая, не совершай наших ошибок, люби себя! Зарабатывай побольше, а мужу не говори, и трать на себя! В крайнем случае, на ребенка, а лучше пускай на ребенка он тратится, ибо головой надо думать, а не другим местом, а ты смотри, смотри! Все равно ведь уйдет, или сама уйдешь, устанешь с ним мучиться, так вот не останься на улице! Думай, думай, наматывай на ус! Они все сволочи, все! Ты для них всё, а они - на диван да к любовнице!...

А я удивленно смотрю на них: Боже мой, ведь по пятнадцать-тридцать лет с мужьями прожили (одна вот мучается, другая недавно развелась, третья почти год как вдова) - неужто все так беспросветно? Неужто такие мужья плохие стали с годами? А главное - неужто сами жены действительно сделали все, ВСЁ возможное, чтобы наладить отношения со своими мужчинами?

Ну хорошо, ты родила двоих детей и бросила любимую медицину: он в чем виноват? В том, что пахал всю жизнь? Или в том, что ты решила не выходить на работу, пока они в школе, а сидеть с ними дома и делать уроки? Ты хотела их непременно сама выучить, все контролировать? Хорошо, но почему ОН виноват в твоей несложившейся карьере? Или ОН должен был сидеть дома с детьми, пока ты работаешь? И как бы ты четыре рта кормила со своей зарплатой фельдшера?.. А умер он от сахарного диабета - легче тебе стало без этого "тирана"? Или пусть бы на диване, пусть бы жадный, да живой?!..

Хорошо, ты простила измену с лучшей подругой, ты обстирываешь-обглаживаешь, кормишь-убираешь, обслуживаешь его и детей - ну так что же? Почему ругаешь его последними словами? Ну противен так - уйди, коли не стыдно... Ведь сама себя изгрызла этим презрением, разве нет?.. Ведь говоришь о муже - а глаза такие... тоскливо-злые, жестокий блеск в них, нехороший.

Хорошо, ты родила ему детей, он гулял, вы развелись. Зачем проклинать всех мужчин? Да, он снова счастлив, да и ты не одинока.... Ан нет, нынешний тоже нехорош: и дочку-то он от первого брака, сволочь такая, любит, и не перезванивает, хоть и обещает, и работу свою интересную обожает, в отличии, кстати, от тебя, которой все эти дети осточертели уже, видимо.

А самое главное: три женщины от сорока до пятидесяти лет, с разной судьбой, с разными характерами, с разными увлечениями. Их объединяет одно: отсутствие даже толики уважения к своим мужчинам. Нет, они их, возможно, в какой-то степени любят, но УВАЖЕНИЯ, желания СЛУЖИТЬ мужу - ноль. И ведь не спросишь, были ли у них мысли о своей женской сущности, была ли такая любовь к мужу, что хоть себя перепиши с начала, лишь бы сделать вашу семью по-настоящему счастливой... Засмеют. Скажут обычное "ты еще молодая, жизни не знаешь, ты НАС послушай... И ешь, ешь, пока естся, не думай о фигуре - потом уж, в старости наши болячки появятся, тогда и будешь худеть, хошь-не хошь!"...

А интересно узнать, ох как интересно - думали ли, мечтали ли, пытались ли....

Не верится мне сейчас, что когда-нибудь буду вот так вот о муже говорить - не со зла, не на эмоциях, а спокойно, как о погоде: ненавижу этого гада.

Может, и правда - жизни не знаю?..

---

...У меня вдруг все по-другому, все иначе, все внутри, и я желаю добра и радости тем, кто меня терпеть не может, и я ношу дома платья и косы, и худею, и ем меньше мяса, меньше сладкого и совсем ничего жирного, а редкие вспышки на детей (есть у меня сейчас в групее "временные" дети, на год старше остальных, которые своей активностью и силой не дают другим спокойно играть) вызывают глубоко внутри сильнейшие угрызения совести. У меня - внезапно - появились новые цели и способы их достижения, и, Ольга Николаевна, я-таки обожаю Вас, только никому не говорите, за что (кроме, разумеется, той толпы, которая уже в курсе - с ней Вы можете детально все это обсудить))).

---

И, если ты все же иногда, изредка, случайно почитываешь мой дневник - я получила твой привет, Сережка. И мне это безумно приятно. И отдельное спасибо за "Кошу".

---

Несколько бессонных ночей и истерик, еле найденный костюм и в последний момент купленные сапоги, колючая синяя гирлянда в косе и пустая голова - и к нам пришла Снегурочка.

Одиннадцать пар восторженных детских глаз, почему-то безразличная мне камера, смятый листочек со сценарием на дальнем столе и подсказки музыкального руководителя - черт возьми, я, кажется, справилась. Я трижды пересмотрела видео, всякий раз находя в своем поведении все новые и новые ошибки, но это было впервые, я дергалась, нервничала, волновалась и переживала, и репетировала только дома и только шепотом, а в сапогах было безумно жарко... да нет, это ерунда. Просто это было впервые. И я вижу даже сама, что для первого раза - неплохо. И дети отвечали. И родителям понравилось. И музыкальный руководитель похвалила. И... и... Да неважно.

Важно другое: я безумно боялась понять сегодня, что нет-нет, это не мое, я не могу и не умею, я снова ошиблась с выбором профессии.............

Нет, не поняла. Мое. Смогу и научусь. Не ошиблась. Кажется, не ошиблась...

Мне там хорошо.

---

....Я в тысячный раз максимально увеличиваю твою фотографию, и пытаюсь рассмотреть в ставших бессмысленными пикселях какой-то привет в свой адрес. Но - тщетно. Если вернуть изображению нормальный размер, то видны чуть ироничный взгляд, приподнятые брови, крупный нос, лысина и седина на висках. И ничего обо мне. Ах, конечно, ничего обо мне - ведь это совсем свежая фотография, сделанная через десятилетия после моего забвения.

А я - выросла. У меня чудесный муж и очаровательный ребенок, ненужное высшее образование и любимая работа не по специальности.

Да-да, папа, я выросла. На руках у мамы и бабочки с дедом. В обнимку с Достоевским и Толстым, с «Руки Вверх!» и с «Арией», с дневниками и соцсетями. С океаном комплексов и недомолвок с самой собой. С нелепыми закидонами, с устаревшими принципами, с дурацкими привычками.

Я тебя ждала. Очень ждала. Потом, конечно, ненавидела. Мечтала, как ты придешь внезапно ко мне в школу, а я тебе все красиво и жестоко выскажу, а вокруг будут стоять Бугаев, Глухоедов, Рыжков, Семилетов и прочие товарищи, и все они будут восхищаться мною и наконец зауважают, влюбятся и женятся на мне (все сразу, потому что выбрать из них и еще из доброго десятка «прикольных пацанов» я не могла).

Потом я тебя презирала. Презирала и (не поверишь!) жалела. Трусов ведь бывает жалко иногда.

А сейчас... Что сейчас? Я стала мудрее? Циничнее? Равнодушнее? Малодушнее?..

Сейчас, узнав почти наверняка, что ты жив и, как минимум, относительно здоров, я хочу... поговорить с тобой. Я хочу позвонить тебе и сказать «Папа, здравствуй...». Я не знаю, что я скажу потом. Но вчера я вдруг поняла, что ради счастья произнести эти два слова я все посольства вверх дном переверну, но найду номер твоего телефона.

И, прежде чем ты бросишь трубку - я все же услышу, как у тебя на миг перехватит дыхание.

---

Из самого любимого:

Гость

Все как раньше: в окна столовой

Бьется мелкий метельный снег.

И сама я не стала новой,

А ко мне приходил человек.

Я спросила: "Чего ты хочешь?",

Он сказал: "Быть с тобой в аду".

Я смеялась: "Ах, напророчишь

Нам обоим, пожалуй, беду".

Но, поднявши руку сухую,

Он слегка потрогал цветы:

"Расскажи, как тебя целуют,

Расскажи, как целуешь ты".

И глаза, глядящие тускло,

Не сводил с моего кольца.

Ни один не двинулся мускул

Просветленно-злого лица.

О, я знаю: его отрада

Напряженно и страстно знать,

Что ему ничего не надо,

Что мне не в чем ему отказать.

Этому стихотворению скоро исполнится ровно сто лет - оно написано 1 января 1914 года.

Ах, Анна Андреевна, скоро исполнится ровно вечность, как я болею Вами.

---

Я покрываю ногти ярким лаком, нетерпеливым движением головы поминутно отбрасывая назад влажные после мытья волосы. По телевизору идет "Безотцовщина" со Львом Прыгуновым и Надеждой Федосовой, и слезы капают с ресниц на гладкую кожу моих рук. В детской спит маленькая девочка, наревевшаяся после моего срыва - я накричала и наказала ее, в сущности, из-за ерунды, и теперь целуй-не целуй ее, спящую, а очередная царапинка в детской душе появилась. В телефоне очередное, привычное уже сообщение от абонента "Самый лучший" - "прилетел, все ок".

Я и устала от этих постоянных командировок, и благодарна им: в наших отношениях нет рутины, у меня есть много времени, чтобы подумать, проанализировать, решить, как нужно поступить в следующий раз. Конфликтных ситуаций теперь меньше, а разговоров, оканчивающихся каким-то решением - больше. Секс стал еще более эмоциональным, а спим мы, не переставая друг друга обнимать.

Но вот он улетел - и я понимаю, что опять у него всю неделю будет гонка, нервотрепка, переживания. В пятницу назначено торжественное открытие объекта, а там еще не то что стены не покрашены - даже розетки не сделаны. И ладно бы он дергался только из-за холода в раздевалке, который препятствует нормальной работе электронных замков - так нет же, его расстраивает, что у кассиров нет стульев. Хотя это вовсе не его вопрос.

И в этом он весь. И глубоко внутри я понимаю, что я такая же. Но все равно ругаю и успокаиваю его, конечно.

Я очень медленно, но неуклонно худею. Трех ушедших килограмм пока никто не видит, включая меня. Но я сама знаю, что становлюсь лучше. И нужно еще всего-то три раза повторить сделанное... и это получится, потому что привычка к нормальному питанию и ежедневным тренировкам уже сформировалась.

Я тщательно слежу за лицом, подумываю о стрижке и поддерживаю всегда идеальный маникюр. Дома я хожу в длинном летящем платье, а на улице - на каблуках, почти на шпильках. Я много улыбаюсь, много читаю, много вышиваю. Смотрю и слушаю то, что мне нравится: а нравится мне в последнее время Дикий ангел, Теория большого взрыва и Алла Пугачева времен СССР.

Да, я выросла в атмосфере обожания последней, и соглашаюсь с моей мамой, которая в ответ на все сплетни и факты из жизни Аллы Борисовны пожимает плечами и говорит: "Ну и что? ОНА это заслужила - поступать, как ей вздумается". Да, ОНА - заслужила. А еще я обожаю Аллегрову, Лещенко, Магомаева и Веселых ребят...

... Но это так, небольшое музыкальное отступления по мотивам недавней дискуссии с одним уже не интересным мне человеком.

А еще... еще я теряю людей. Я уже три тысячи лет не слышала Сережкиного голоса. Алексей звонил несколько месяцев назад и, не дозвонившись, потом не ответил на извинительную смс - а писать ему еще или звонить я боюсь, там жена не очень адекватно реагирует на женские имена на экране его телефона. Хеллс, Димка Назаров, Демон, даже уже Вадик - первые трое потерялись давно, не вспоминая меня и покинув мои воспоминания, последний появляется иногда, но то ли уже почти не о чем говорить, то ли мы слишком резко и слишком далеко друг от друга повзрослели...

Виртуальных друзей у меня очень мало, а таких, чтобы чуть ли не ближе реальных - всего один. Но неделя за неделей, и месяцы летят, а виной всему мой шутливо-кокетливый вопрос в переписке и его спокойно-возмущенная исповедь в дневнике через короткое время. И тишина, тишина, грозящая обратиться в вечное ожидание без всякой точки, как это было с Сережкой и с Хеллсом.

И... и мне вдруг о многом еще хочется написать, но завтра мне вставать в полшестого и, пожалуй, пора-таки подготовить нам с Вичкой одежду на завтра и ложиться спать...

---

Товарищи, меня тут долго читала девочка с ником Маяк - я не могу ее найти, она, видимо, удалилась из моих ПЧ и сменила ник... если кто-то еще на нее подписан - киньте мне ссылку на ее дневник, пожалуйста!

---

Моей дочери сегодня исполнилось три года. Совершенно внезапно, случайно, вдруг - ТРИ ГОДА.

Три года назад меня трясло по дороге в роддом, пока я спокойно убеждала мужа, что все будет хорошо.

Три года назад меня разрывало изнутри маленькое существо, желая жить прямо здесь и прямо сейчас.

Три года назад меня везли на каталке в палату, а в моих ногах лежал кто-то невесомый, сопящий и икающий, в платочке, пеленке и одеяле.

Три года назад я услышала пронзительный крик, первую оглушительную просьбу о помощи, первое сытое чмокание.

Три года назад я стала мамой. И три года назад мой любимый человек стал отцом.

Вика вдруг выросла.

У нее длинные волосы, стройные ножки, кокетливый взмах ресниц.

Она отправляет меня мыть руки, когда мы приходим с улицы, и спрашивает у отца, будет ли он пить чай, встречая его с работы.

Она обожает книги - Чуковский, Маршак, Сутеев не закрываются и не выпускаются из рук: мы читаем вместе, она сама рассматривает картинки и что-то придумывает, горланит стихи в кровати перед сном, мы вспоминаем и проигрываем сказки на улице.

У нее есть лучшая подружка и есть девочка, с которой они друг друга на дух не переносят. Она любит оранжевый, розовый и синий цвета, обожает мясо, макароны и пряники, ей нравятся машины, техника и папины инструменты, она готова часами ездить в метро, командуя открытием и закрытием дверей.

Она здоровается с каждой березой, смеется навстречу сильному ветру и почему-то уже очень ждет Деда Мороза.

Она с удовольствием слушает Кипелова, Градского и детские песни в исполнении Ирины Богушевской и смотрит "Машу и Медведя" наряду с советскими мультиками про обезьянок.

Она помнит дедушку (моего деда) и отлично знает по фотографиям бабушку Тасю (мою бабочку), любит Свету (мою маму) и бабушку Валю с дедой Ваводей (родители Дениса), обожает Аёту (моего брата) и готова общаться всегда и везде только с ним, забыв на короткое время даже о папе.

Она добрая, жалостливая, кокетливая. Упрямая, вспыльчивая, неуемная, шумная. Бывает грубой и злой, бывает ласковой и милой. Очень быстро переключается с плохого на хорошее и обратно, но, если чего-то действительно хочет, будет очень долго и аргументированно настаивать. Упав или ударившись, быстро успокаивается, приговаривая "Ничего страшного, скоро пройдет".

Вообще, в моем понимании - сложный ребенок. Ну, вот лично мне с ней иногда очень тяжело находить общий язык. Впрочем, Денис говорит, что это потому что ее характер очень похож на мой - не знаю.

Ну и возраст, конечно. Последние несколько месяцев были кошмарными: истерики по любому поводу дома, в саду и на улице, возмущенное и рыдающее "НЕТ!!!" в ответ на любое, самое ласковое и невинное предложение, ну и, опять же, постоянные истерики, слезы, вопли... Вот уж четыре-пять недель, как стало реально легче. Ей хотя бы уже можно что-то объяснить... Как будто мы уже миновали кризис трех лет - ну, дай Бог.

Мой дочке, моей лапочке, моему звоночку сегодня три года. Она уже два часа как спит, а я все вспоминаю ту ночь, и ощущаю, что с каждым днем люблю ее все сильнее - гораздо больше, гораздо глубже, гораздо беззаветнее, чем в первые дни и месяцы. Именно сейчас, по мере ее взросления, я и сама становлюсь как-то более мамой.

Не могу лучше сказать. (с)

---

Пожалуй, приведу здесь отрывок из переписки в комментариях к предыдущей записи.

- ...было представление о такой идеальной, бесконечно любящей и прощающей....

- Знаешь, весь день думала о твоих словах.
И вот что. Поставь передо мной этого Сергея - со всем его блеском в глазах и звездами за спиной, и пускай он бросит к моим ногам свою жизнь и там, не знаю, квартиру в питерском сталинском доме... нет. Не то. Не пойду. И целовать не стану.

Я часто и гордо заявляю, что я - реалистка. Ну так если действительно посмотреть с реальной точки зрения - ну что? Ну, поругались мы с Денисом. И вдруг, внезапно, так вовремя появился Сергей. И поговорить есть о чем. И звезды, опять же, будь они неладны. И уехал он уже наутро.
Итого: обида на мужа, романтика, ощущение некой незавершенности (абыдна, да?!!).

Стоит ли оно того? Нет, бред, чушь, ерунда - забудется. Неслучившаяся маленькая интрижка. Несложившийся подленький романчик.
Слава Богу, что не случилось и не сложилось.

Резюме. Спасибо дневникам за то, что они есть. Еще вчера, перечитав свой пост, я нашла его слишком уж.... наигранным, что ли, слишком драматичным. Да нет, не думаю я о Сергее постоянно. Более того, я искренне не хочу с ним общаться. Эта незавершенность коробит даже не меня, а мою женскую гордость - как это он устоял?? С другой стороны, женская гордость должна состоять не в количестве любовников, а в исключительной верности своему мужу. И на фиг прошлые ошибки - я только мужнина жена.

---

В июле мы вдвоем с дочкой поехали в дом отдыха. Скорбь скорбью, но ребенка необходимо было вывезти из города.

Тишина, природа, спокойные родители с озорными детьми, шведский стол, анимация по вечерам. Беззаботное и однообразное существование, но Вика была счастлива носиться по дорожкам за голубями, кормить стол и стулья макаронами, болтать с морскими черепахами из аквариума и скакать со старшими детьми под "арам-зам-зам" и прочие шедевральные произведения современной культуры.

Мы подружились с молодой мамой трехлетних двойняшек, привычно здоровались с родителями полуторагодовалого толстячка, обсуждали нынешнюю молодежь с педантичной особой, недовольной поведением своей дочери-подростка.....................

Из этого двухнедельного добровольного заточения я сделала один ошеломляющий вывод. Любой, даже самый незаметный, самый мимолетный и ни капли не интересный тебе человек по легкому щелчку чьих-то невидимых пальцев может стать для тебя кем-то особенным, способным перевернуть твой мир, попрать твои принципы, спровоцировать на изменение всего твоего жизненного уклада.

Однажды вечером, примерно в середине отдыха, мы, как обычно, слушали музыку на главной площади. Аниматоры развлекали детей всех возрастов, Вика прыгала со своим плюшевым попугаем, двойняшки дрались из-за нашей кукольной коляски, полуторагодовалый пухлик балдел, лежа на асфальте посреди танцующей толпы.

Его папа между делом починил колесо у нашей коляски, я поблагодарила его и забыла об этом. Забыла.

Ну, то есть, я вообще на него не обратила внимания. Здоровались же утром - и хватит.

Но на следующий день двойняшкина мама разговорилась с родителями щекастого мальчика. Мы с Викой подошли, ибо народ там простой, разговоры завязываются быстро, да и понятно же, что о детях говорят. Вика запрыгала за мыльными пузырями, я включилась в обсуждение педиатров, болтаем. Безо всякой задней мысли кидаю фразу вроде: "Ой, как же мне тоже мальчика хочется!.."... А дальше - диалог с папой малыша.

- Мальчика? Так ведь нет ничего проще, чего вы! Хотите - вперед!

- )))Ну.... я-то хочу, конечно, но сама тут, боюсь, не справлюсь...

- А что, муж против?

- Он считает, что мы пока не готовы ко второму ребенку.

- Ну и что? Вам-то хочется!

- И что Вы предлагаете? - меня начинает забавлять этот разговор с чужим мужиком, чья жена стоит в полутора метрах... кстати, а почему в полутора? Она стояла на месте это время. Он отошел чуть? Или я? И зачем?..

- Как что?! Садитесь сверху - и делаете все как надо! Я Вас умоляю, мужик, когда жена сверху, вообще ни о чем больше не думает! - он говорит все это так просто, будто мы обсуждаем стиль фонарей на площади.

- Ужас какой... - я смущаюсь, краснею-бледнею, пытаюсь все это спрятать за неловкой улыбкой и всячески даю понять, что мне неуютно говорить о таких вещах не пойми с кем.

Но разговор, опять же, завязывается быстро. И вот он уже чуть слышно рассказывает об изменах своей жены, и что эта поездка - их последний шанс хоть что-то сохранить, и я зачем-то предложила обменяться телефонами, и он о чем-то еще говорил, и еще что-то, я не помню, не помню... Долго... Девочки увлеклись темой мальчишеского здоровья, и летний вечер потемнел и покрылся звездами, прежде чем мы разошлись по номерам.

Прошел час. Вика спала, а я была в каком-то странном настроении. Вдруг - смс: "Знаешь, забавно, что я так и не спросил, как тебя зовут)))". Снова разговор. На его предложение пойти погулять по территории я резонно возразила, что у меня тут вообще-то ребенок спит, и предложила ему прийти ко мне, раз уж не спится.

Зачем я перед его приходом еще раз накрасила и так покрытые тушью ресницы? И распустила волосы, убрав лишь пару прядей с лица? И надела белую майку с неглубоким, но чувственным вырезом? Зачем? Да, мы были в ссоре с Денисом, но не в первый же раз мы ругались, это не повод чуть ли не в душ идти перед приходом чужого мужа для "просто поболтать".

И он пришел, и мы часа три просидели на балконе, он рассказывал о своих романах, о первом браке и о нынешней жене, и мы говорили о детях, и звездное небо, а у него такой взгляд, что мне сложно стоять и равнодушно смотреть на фонарь внизу, но он сидит спокойно и ждет моего знака, а я стою и флиртую, и заношу ногу над гранью, но в миллиметре от земли возвращаюсь обратно, и сигнала ему нет, и он ведь Сергей, и я вижу, что ему нравится мое поведение, и он хочет продлить эту пытку, которая все равно должна завершиться его триумфом... но уже так поздно, точнее, скоро будет рано.................

И он уходит к жене, сконфуженно усмехнувшись над тем, как я вовремя повернула голову и его поцелуй пришелся в щеку, а я не сплю больше в эту ночь, а лишь мечусь по балкону, курю сигарету за сигаретой, только после четвертой осознав, что, черт возьми, с чего это я, зачем закурила-то, но в небе такие звезды, и внизу фонари, и вот на этом стуле он только что сидел, и что со мной, что со мной, что...............

На следующий день они уехали. И мы переписывались и созванивались, как сумасшедшие, еще несколько дней и ночей. Обсуждали, как встретимся и как будем встречаться, обсуждали, кому что нравится, обсуждали его семью............ Мы даже назначили день в начале сентября.

Потом я приехала с отдыха, а он вышел на работу. У них с женой начало что-то налаживаться. Стало меньше смс, стало не до звонков. Однажды я не ответила, а он больше не написал. Недели через полторы позвонил, и я проговорила с ним пару минут спокойно, равнодушно и весело, не рассказав, как кипит и бурлит все внутри, и он потом в смс назвал меня злюкой, я отшутилась, и на этом общение прекратилось - надеюсь, навсегда.

Как хорошо, что он тогда уехал. Господи, спасибо Тебе за это. Я бы не выдержала больше ни минуты пустых разговоров. Я влюбилась в него - как первокурсница, как дурочка, как неверная жена. Между нами не было ничего, ни малейшего прикосновения, кроме того поцелуя в щеку, но я чувствую, что изменила мужу гораздо сильнее и серьезнее, чем если бы мы переспали и забыли друг о друге тогда.

Я люблю Дениса, я живу с Денисом, я принадлежу Денису, но почему так часто перед глазами появляется образ молодого русоволосого мужчины с открыто-желающим взглядом и крепко сцепленными в замок руками? Почему он непременно на фоне звезд, и музыка вдалеке, и его голос звучит в ушах так, будто мы разговаривали минуту назад?..

Я стараюсь не думать о нем, и стала вроде чуть спокойнее, но, когда я вспоминаю ту ночь - мне втайне от самой себя безумно жаль, что я повернулась щекой к его губам...

---

20 июня 2013 года московская природа ликовала. Жаркое солнце, сочная листва, легкий свежий ветерок....

И черная толпа у мрачного здания с грязной трубой. Мама на лекарствах, брат с жестким лицом, я с закушенными до крови губами, растерянный и переживающий за всех нас Денис. Несколько десятков пожилых офицеров в гражданке - генералы, полковники, подполковники. Цветы, венки, мамина подруга-медсестра, бегающая с успокоительным от меня к маме и обратно.

Позавчера не стало деда. Накануне я приезжала к нему в хоспис: раз от раза он выглядел все хуже, сиделка уже не пыталась болтать о пустяках, а тактично выходила из палаты во время наших визитов. Мама ездила к нему каждый день, а я пореже, когда мама разрешала. Они всегда были очень близки - ей хотелось самой с ним разговаривать. В этот раз я чуть ли не со скандалом настояла на своей поездке.

Дед - мой дед, наш дед, всегда веселый, озорной, всепрощающий, мудрейший, сильный, строгий, щедрый, добрый, самоотверженный, любопытный, требовательный, любящий, удивительный - дед лежал на боку, не видный под одеялом, и смотрел на меня пустыми выцветшими глазами. Мы с мамой что-то ему говорили, рассказывали, подбадривали - но он нас вряд ли слышал. На мгновение в глазах мелькнула жизнь, он узнал меня и зашевелил губами, собираясь что-то сказать. Долго собирался. Мы притихли.

"Малявка с кем?.." - так он называл правнучку с самого ее рождения.

Мы обрадовались, я рассказала, что она в садике, много говорит, спрашивает о дедушке... Он прикрыл глаза в знак понимания, но не знаю, может, ему просто хотелось, чтобы я перестала трещать. Мы пробыли там около двух часов, пытались чем-то заинтересовать его, видели, как его вырвало от глотка воды, он уже не стеснялся нас, ничего не понимал, ничего не чувствовал - обезболиваюшее притупляло сознание, он лишь хотел пить, но организм не принимал даже воду.

Я садилась к нему, и он усилием воли вытаскивал из-под одеяла руку (Господи, что это была за рука... там, кажется, даже костей уже не было - лишь сухожилия, обтянутые полупрозрачой кожей), и замирал, отдыхая. Я тихонько гладила эту руку, шептала ему какие-то ласковые слова, как температурящей дочке, и он закрывал глаза. Ему нравилось, когда я сидела рядом с ним и гладила его по руке, черт возьми, ему это так нравилось. Мне кажется, это были самые близкие наши минуты за всю мою жизнь.

Уходя, я поцеловала его крепче, чем обычно - не знаю, почему. Сказала что-то нежное, погладила еще раз по руке и по лицу - и ушла. Его сознание опять потухло, глаза вновь стали пустыми.

Мы шли с мамой до метро и убеждали друг друга, что чудеса бывают, что перестать давать ему поддерживающие лекарства, на чем настаивает мамин брат, нельзя ни в коем случае, что все еще может быть хорошо.

Назавтра мама съездила к нему, а вечером ей позвонила сиделка. Дед ушел во сне. Ему было больно три дня - делали укол, и все проходило. Хороший платный хоспис, дорогие лекарства и процедуры, круглосуточная сиделка, ежедневные приезды - мы, наверное, сделали все, что могли, я не знаю. Ему предсказали шесть месяцев - он прожил семь с половиной. Чуда не произошло. Вопрос о Вике был его последними словами.

И вот - толпа офицеров, цветы, венки, черные машины. Мы вошли в зал прощания - черный гроб, свечи вокруг, и дед. И дед. В парадной форме, со строго сжатым ртом (я только потом сообразила, что его же зашили), странно-холодный под моими губами - я навсегда запомню этот холод его лица. Непрерывно катящиеся слезы, мужнины пальцы, крепко сжимающие плечо, черное кружево на маминых волосах, белые рубашки выступающих с прощальными речами сослуживцев, свечи, цветы, фуражка цвета морской волны, двоюродная сестра-наркоманка с матерью, изображающие печаль - все это в каком-то тумане, все это кажется нереальным, расплывчатым, а самое главное, самое четкое, яркое и нужное - дедоно лицо - кажется равнодушным, жестким, уже чужим. Я смотрю на него, не отрываясь, и не узнаю. Нет-нет, это не он, у него никогда не было такого лица, оно никогда не было неподвижным, он всегда улыбался, подтрунивал над бабочкой, защищал меня, ругал кота, дурачился с Викой, но он никогда, никогда не был равнодушным, никогда... И мне хотелось броситься к нему и закричать, позвать, вырвать его из чьих-то поганых лап, но его глаза закрыты, и священник бормочет что-то нараспев, и вот уже заколачивают крышку, и мы едем в микроавтобусе на кладбище - самые близкие. И дед с нами, гроб стоит у наших с мамой ног, мы обе безотчетно трогаем и гладим его, стараясь поддерживать себя и друг друга.

И окончилась наша последняя с ним дорога, и вдруг два или три автобуса с курсантами, и оркестр, и мы идем, не слыша музыки, дед плывет перед нами, я вижу этот странный красивый полированный ящик, в котором лежит мой близкий человек. Полно, да лежит ли? Может, мы все ошибаемся, и он сейчас сидит дома за столом, гладит кота, разгадывает кроссворд и отвечает по электронке литовскому другу, сердясь, что ему весь день никто не звонит?.. И все эти люди - кто они, зачем они все здесь, и почему эта музыка, и ружья или как там это называется на плечах у мальчиков в форме... Кладбищенские цветы, кустики, ели и памятники вдруг налетают на меня и кружатся под похоронный марш... Денис встряхивает меня, заставляет глотнуть воды, и я прихожу в себя и иду дальше.

Вот и бабочкина могила - рабочие затоптали цветы, которые мама так старательно там растила. А рядом с бабочкой - огромная, глубокая яма, выстеленная красным бархатом, и рабочие равнодушно и цинично опускают туда деда (зачем? зачем???), и нужно бросить туда горсть земли. Я беру, сколько помещается в руку, влажная податливая почва забивается под ногти и не вся падает на гроб, мне кажется, я полечу сейчас вслед за ней, и только мужнины пальцы до боли сжимают мой локоть, не давая мне отключиться. И каждый бросил туда земли, и почетный караул дал три залпа, и вот уже высокий холм, и цветы, цветы, цветы. Они лежат горой и пролежат там еще сорок дней, радуя деда, который всегда любил дарить цветы, а теперь вот сам получил их в подарок - да столько, что на три богатых свадьбы хватило бы.

И вот уже нужно уходить. Куда? А дед? Его же нельзя здесь оставлять, нельзя, скоро солнце уйдет, и ему станет холодно, он же так похудел - безотчетно я старалась молчать, но внутри все вопило, горело, рвалось.

Мы уехали с кладбища - а дед остался. Точнее, теперь уже ОНИ остались - вместе с бабочкой.

Потом были поминки. Вкусная кутья, какие-то салаты, закуски, бесконечные тосты - я сидела между братом и мужем, глушила водку и вспоминала. Дедоны песни под гитару - помесь русского и украинского языков, отчасти своими словами. Бабочка всегда хохотала и ругалась, что коверкает стихи. Его игры со мной в кукурузном поле на даче - по мотивам сказки про ежа и зайца, которые соревновались в беге. И как его привозили с работы в "газике", и, пока он здоровался с нами, в огороде внезапно вырастал арбуз, а однажды на молодой рябинке появилась черешня. Дедон шофер улыбался, глядя, как высокая угловатая начальственная внучка радуется и изумляется, какой у нее дед волшебник. И как он держал на коленях Вику - та играла с его губами, а он смотрел на нее и видел свою жену - такую же белокожую, голубоглазую, смешливую. И как он старался прийти в себя после инсульта, и тоннами разгадывал кроссворды, и все задавал вопросы нам, и думал, думал, пока не разгадает последнее слово, и мы все удивлялись его кругозору. И как он прошлым летом - в восемьдесят лет! - освоил компьютер, Яндекс, почту, и искал там ответы на кроссворды, и переписывался со случайно найденным довоенным другом. И как он смотрел на меня почти бесцветными глазам, и давал гладить руку, и засыпал под этими нехитрыми ласками. И как он.......

Я никогда не пила столько водки. Но она хорошо шла, а говорить мне, к счастью, не пришлось - брат сказал так, что офицеры одобрительно загудели: "Вот, сразу видно - настоящий Гуц!". Я произнесла тост лишь на сорок дней - и сама не видела, но мама утверждала, что заплакали даже мужики. Ну что ж, не все брату быть копией деда, должно и у меня что-то от него остаться.

А вечером позвонила мама и сказала, что в Питере не стало бабушки Тони. Это бабочкина двоюродная сестра, она была очень близким нам человеком. Когда мы с мамой или брат ездили в Питер - всегда останавливались у нее. Тогда был еще жив ее муж, Юрий Федорович, пьющий мужик с золотыми руками, называющий нас с мамой "заиньками". Но последние годы бабушка Тоня жила уже одна, я регулярно звонила, расспрашивала, рассказывала и все ждала, что летом 2014 года, когда Вичка подрастет, я свожу ее познакомиться с прабабушкой... Не пришлось. Она умерла днем, решив прилечь подремать. Мы не успели сказать ей про деда - слава Богу, иначе мама винила бы себя в ее смерти. Мама рвалась поехать на похороны, но мы ее не пустили - еще не хватало ей там же и остаться.

Вот так нас осталось очень мало. Сейчас, почти через три месяца, у них там, наверху, классная "тусовка" - дед с бабочкой и бабушка Тоня с Федорычем. Я потом, конечно, напишу пост на тему "Я не знаю, есть ли у тебя там интернет", пока я на него не готова. На тумбочке у моей кровати стоят теперь две фотографии - одной уже почти три года, с нее глядит строго-ласковыми глазами бабочка в жемчужных бусах, а на другой, побольше, запечатлен дед с чуть улыбающимися полными губами и в парадной форме, толком не видной за медалями - в той самой, которую мы никогда уже не увидим.

Я заберу себе их огромную библиотеку. Больше она никому не нужна. Там стихи, стихи - бабочка любила Есенина, Пушкина, Некрасова. И политика СССР - дед был ярым сталинистом. И военные мемуары. И памятные книги, посвященные дедоному строительному управлению. И многотомники художественной литературы - полные собрания сочинений в девять, восемнадцать, двадцать четыре тома. Это все мое. Я уверена - они были бы очень рады, узнав, что теперь это все мое. И я буду беречь это наследие - в память о них.

---

Господи, как много горя вокруг.

Я сейчас сидела и заказывала себе роллы, краем уха слушая дочкиных Машу и медведя и думая о Сандре. Тут звонят в дверь, я открываю - передо мной женщина лет сорока с ожесточенным лицом и темными кругами под глазами. Рядом с ней на полу три сумки с каким-то тряпьем, детской обувью, машинками.

- Здравствуйте. Простите меня. Убили мужа, осталось двое детей. Детская одежда и обувь на мальчиков пяти-шести лет. Пожалуйста. Для себя не стала бы просить. А для них обхожу второй подъезд уже, - на лице никаких эмоций, она кажется роботом.

- Господи... убили... У Вас?..

- Да.

- Мне очень жаль... у меня дочка трех лет - вон она, видите... у меня нет ничего для такого возраста...

- Если не можете вещами - помогите копейкой, продуктами, чем угодно.

Выношу ей деньги - почти все, что оставил Денис, уезжая.

- Мне Вас Бог послал. У других десятки выпросить не могу, - кивает она куда-то вниз, к нижним этажам.

- Да ну что Вы, что за люди. Держитесь. Это так тяжело, держитесь.... - я не знаю, что сказать.

Она молча берет сумки в руки и, опустив голову, спускается по лестнице вниз.

И мир снова стал чуточку другим. Я тут суши жру - а у других мужей убивают.

---

Ох, больше трех месяцев ничего не писала. Ну что ж, они были насыщенными - было (и осталось, конечно) горе, была (и не прошла) влюбленность, вновь появился сад с полуторагодовалыми людьми, смеющимися мне навстречу.

Многое было. Но, в целом, я рада, что это лето закончилось. Наступила осень - с милыми нескончаемыми дождями, с чудесным резким ветром, с долгожданными потоками желтых листьев, с новыми дочкиными резиновыми сапожками, с хмурыми людьми под серыми зонтами, с оглушительной музыкой в наушниках. Скоро уйдут цвета с улиц, и однажды ночью Москва прикроет белым пледом неприглядную грязь, ненадолго создав иллюзию чистоты на своих улицах. А наутро вновь проедет тысяча-другая машин и тракторов, и на дорогах останется серо-черно-грязное месиво, через которое будут брезгливо переступать хорошенькие девушки в замшевых сапожках на шпильке и яростно продираться молодые мамы с тяжелыми колясками, в которых сладко засопят на холоде маленькие носики.

Денис уехал на несколько дней, и я за это время потихоньку, потихоньку напишу вам обо всем, мои хорошие, ладно? Вы ведь еще не совсем забыли меня, правда?))