...Мы сидим в уютном пивном баре на Чеховской, болтаем про аниме, и я разглядываю своего собеседника, пока он увлеченно ищет в телефоне кадры из сериала, чтобы мне их показать. Я смотрю на его пальцы и вспоминаю, как они были унизаны кольцами и перстнями с драконами, волками и летучими мышами. Смотрю на его улыбку и вспоминаю, как любила его смех и подчас специально притворялась глупой, чтобы только этот смех был обращен ко мне - хотя бы так. Смотрю на его нейтральную рубашку в мелкую серо-голубую клеточку и вспоминаю косуху - ту самую, повидавшую виды, многократно залитую дешевым пивом и отвратным портвейном, с вечно расстегнутыми карманами и заевшей молнией, а под ней непременно футболка или балахон с Металликой, Найтвиш или Мановаром. Смотрю на его уже почти лысину и вспоминаю буйные русые кудри, которые мне так хотелось пропустить сквозь пальцы. 

Безусловно, пока я искала в телефоне фотографии дочери и котов, чтобы показать их ему, он, возможно (или мне просто хочется так думать?), разглядывал меня. Он, конечно, увидел и располневшую талию, и серебряные нити в волосах, и увядающую шею. Он, конечно, подумал, что... впрочем, может, ничего он не увидел и ничего он не подумал.

Прошло столько лет - Боже мой, страшно представить. И мы встречаемся с Вадом раз в год-полтора, и каждый раз я с ужасом вижу, что он становится старше, но не становится мудрее. Каждый раз я с восторгом вижу, что он становится серьезнее, но не становится скучнее. Каждый раз я с равнодушием вижу, что мне становится все безразличнее и безразличнее все, о чем он мне рассказывает.
Дайвинг, аниме, 1С, стрим с Сандрой и Мэр на тему ДНД (е-мое, вам все еще это интересно, ребят?), фэнтези - все это уже было, было, было. Ничего нового, мой красивый и такой желанный когда-то Вадик. Тебе ведь почти сорок - может, хватит? Может, стоит прочитать что-то из классики, задуматься о чем-то важном, попробовать полюбить?..
Но это я здесь, в дневничках, такая храбрая. А в уютном пивном баре на Чеховской я смеюсь над его шутками, сохраняю вкладки с рекомендуемыми им аниме и спрашиваю, нужна ли для стрима какая-то гарнитура, а то для меня это темный лес...

И тогда мне снова девятнадцать.

---

Закончилась зима, прошла весна, пролетело лето, ликует осень - и скоро снова зима. Жизнь летит, все вокруг так привычно и в то же время так стремительно меняется, что я и невероятно скучаю, и совершенно не успеваю за всеми этими новшествами одновременно. Одни и те же проблемы, поводы для переживаний и мечты отлично соседствуют со знакомствами, поездками, сложностями и идеями, которых раньше как-то не было.

Я чувствую себя ужасно старой. Я понимаю, что через тринадцать лет мне будет пятьдесят, и в то же время говорю себе, что тринадцать лет - это как раз тот срок, который прошел с рождения моего ребенка до вот этого вот, что я сейчас наблюдаю, и это ведь целая вечность...
Отчаянно завидую людям, сумевшим принять и полюбить свой возраст. У меня не получается, я ненавижу эти цифры. Умом я все понимаю, но сердцем принять это не могу. И это прямо очень мешает жить, и это, наверное, единственная причина, по которой я уже почти готова пойти к психологам, к которым ходят практически все мои более или менее близкие люди, не являющиеся моими родственниками.

---

Помню, когда-то, работая воспитателем в детском саду, на полставки я была еще и делопроизводителем. Мы сидели с заведующей в ее маленьком кабинетике, я занималась документами, а она, будучи человеком довольно открытым и эмоциональным, но поверхностным и не всегда позитивно настроенным, рассказывала мне всякие байки, сплетни, про мужиков ну и так далее.
И вот однажды одна из воспитательниц решила, что в этом кабинетике я рассказываю заведующей о косяках других сотрудников. Уж не помню, с чего она это взяла - коллектив был женский, кружков по интересам существовало несколько, кто-то из кружка в кружок постоянно мигрировал и т.д. Я услышала это и пришла к ней в группу с вопросом. Там она как раз с другими педагогами общалась на эту тему. Я прямо там вызвала ее на разговор, зная, что мне бояться нечего - я наоборот прикрывала девочек, насколько могла, и никогда не поддерживала с заведующей тем об их косяках и недостатках.
Она при всех меня обвинила, стала кричать, что никогда не могла обо мне такого подумать, а тут вот это вот все.... Я пыталась ее переубедить, а потом спросила: "Послушайте, а вот только представьте на секунду, что Вы не правы. Ну, все аргументы понятны, логичны, пускай. Но вдруг - Вы не правы? Как тогда это все будет выглядеть в моих, а главное, в Ваших глазах?". Конечно, на эмоциях я сказала не так стройно и спокойно, но суть была ровно эта. Вдруг Вы не правы? Она тогда растерялась. Сказала что-то вроде: "Ну, я тогда не знаю, конечно...".

А через какое-то время пришла ко мне, обняла и извинилась. Откуда пошла эта неприятная история, я так и не узнала, но она была забыта раз и навсегда. По крайней мере, больше подобных обвинений я никогда не слышала, и молчать при мне больше не начали.

И вот с тех пор, интуитивно повлияв на женщину вдвое старше меня и очень уважаемую мною как замечательного педагога, этим вопросом, я всегда задаю его себе: а вдруг я не права? И часто оно так и оказывается - особенно, когда я считываю (ну, думаю, что считываю) мотивы и цели других людей.

---

Да нет, дело не в том, что выгодно и удобно кому-то одному, или обоим, или никому вообще. Дело, скорее, в том, что слишком многое вложено, почувствовано и отчувствовано, прощено и забыто, врезано с обеих сторон одинаково. Дело в том, что когда-то выбрали друг друга. В-Ы-Б-Р-А-Л-И. Вот такими - странными, нелогичными, жестокими, черствыми, эмоциональными, обидчивыми, закомплексованными. Выбрали - и остались рядом. Не знаю, как насчет "навсегда", но на данный момент - остались. Ведь выбрать - это не только когда хорошо и легко. Выбрать - это значит насовсем. Не обменяешь, не вернешь, не обратишься в Роспотребнадзор, не сошлешься на ГОСТ. Выбрать - это значит принять. Принять - это значит разрешить. И я - разрешаю. И ты - разрешаешь. Каждый из нас делает это не для того, чтобы самому стало легче. Каждый из нас делает то, что может, так, как умеет, чтобы рядом с ним стало легче. Получается или нет, становится или нет, правильный ли выбран способ и кто вообще решает, правильный ли выбран способ - это дело десятое. Главное - выбрать и следовать. Конечно, не до абсурда: рукоприкладство, не знаю, в сторону ребенка - это уже не про принятие. Но обычная бытовая жизнь - та самая, которую мы все с вами живем - это про него, про принятие и про разрешение быть таким, какой ты есть. И даже если мне больно от того, что ты вот такой - я тебя выбрала когда-то. И эту боль я тоже выбрала. Я могу от нее избавляться всякими там гештальтами и прочими психологами, но это моя личная проблема. Потому что это моя боль - не твоя. Потому что если я разбила коленку - как бы ни сочувствовал, мою боль себе ты взять не сможешь, разве что разобьешь себе свою. Но станет ли мне от этого менее больно? Вряд ли. Но зато к жалости к себе у меня еще и к тебе жалость появится, и мне станет еще тяжелее. И тогда эти разбитые коленки - одна, по неуклюжести, моя, а другая, от отчаяния, твоя - это будет совсем не то, для чего мы с тобой когда-то выбрали друг друга. Ведь у меня был океанище поводов и возможностей от тебя уйти и избавиться от этой боли. У тебя того же самого было не меньше. Мы этого не сделали и, надеюсь, не сделаем. Потому что ты врос в мою жизнь, а я вросла в твою. Отдирать нас от нас - только с мясом, и только с гарантированной инвалидностью в будущем. И все равно фантомная боль останется. Потому что ты разрешил мне быть мной, а я разрешила тебе быть тобой. И это то, ради чего мы вместе.

И нехилая цена за это платится обоими - каждым своя, ведь все равно у каждого человека своя личная боль, свои личные слабости, свои личные надежды, которыми пришлось поступиться навсегда, не оставив им ни малейшего шанса. Как тут не то что про неведомого, чужого, знакомого лишь по красным буквам на оранжевом фоне, а даже и про самого близкого и выученного до мозга костей человека сказать "да не, ему нормально, он вон счастливый какой, это она страдает простынями уже много лет, а он вообще ни о чем не думает, эгоист, уж я-то его сразу раскусил!". Мы ведь не знаем, ребят. Ну правда. Мы в своей-то голове разобраться не можем - как же мы так уверенно, так жестоко, так безапеляционно, ограниченно и однобоко судим о внутреннем мире другого? На чем мы основываемся? На собственном опыте? На фильмах, книгах, ЖЗЛ? Смешно. Не надо, сложно это все. Сложно, больно, непонятно. Непонятно. Не понято. Не-по-ни-ма-е-мо.

У каждого свой путь, свой опыт, свои выводы. И все это не факт, что даже нам самим поможет - а уж другим точно не пригодится.

---

Все встало на паузу. Здоровье, отношения, мысли о будущем - все на паузе, пока идет мощнейшая внутренняя карьерная перестройка у Дениса внутри. Переломить себя или идти до конца? У обоих вариантов примерно равное количество одинаково важных "за" и "против", после любого из решений он будет понимать, что, наверное, стоило поступить иначе. Первые сорок лет самые сложные в жизни мальчика, конечно, но, блин, как же подчас тяжело даются вторые - ужас. Особенно в первую десятилетку.
Мы всегда говорим о работе. Даже будучи на концерте, даже смотря ЧМ по футболу, даже успокаивая дочь после очередной истерики - все равно в мыслях его работа. С собой мне проще, я просто иду за ним да и все. А вот как его ломает - прямо мрак, как могут рвать на части человека чувства долга, обиды, любви, ответственности и презрения одновременно. Справится, конечно, но это тот редкий случай, когда я даже отстраненно не могу ничего советовать и мнение тоже черт-те как скачет, потому что выбирать между мужем и братом - врагу не пожелаешь, честно. Оба дураки, конечно, оба и правы, и неправы, оба нервничают. Обоих люблю.

Вичку бьют гормоны. Она то рыдает, то прыгает, ее то все раздражают, то она всех любит. Бросается от шитья к рисованию, от рисования к выпиливанию, от выпиливания к страданиям перед зеркалом, все это на фоне, разумеется, скрипки и аниме, при всем при этом она еще дите дитем, конечно. Нравятся четыре мальчика одновременно ("все высокие, красивые и умные, что главное"), виду им не подает, но все-таки причитает, что никто-то ее, разнесчастную да такую некрасивую, никогда не полюбит, жить ей всегда с Чуней и Шелдоном, уныло играть на скрипке и плакать. А что Матвей за ней шестой год портфель носит да ждет ее с занятий допоздна, чтобы проводить - ну, это не считается. Бедный Матвей.
Все это слушаю бесконечно, какие-то вещи стараюсь перевести в шутку, рассказываю свои истории, чтобы понимала, что я ее понимаю. Но вот эти ее перепады настроения - это, конечно, жесть. Я сама человек настроения, и вот тут наступить на свое раздражение и вовлекаться в ее - та еще задачка))

А меня продолжает периодически накрывать насчет второго ребенка - но все реже, все легче. Потихоньку смиряюсь. Оказывается, смирение - это ой как нелегко. Еще и рожают все вокруг постоянно - я, конечно, за них рада, но блин(

А так - все хорошо

---

В этом году моя зима пришла пораньше - тоже соскучилась, наверное. Теперь она да я, да мы с ней любуемся на её искусство.

Вот уж вся земля покрыта белым волшебством, а над ней ещё ярче сияет невероятное сиренево-розовое небо по утрам, чтобы после, успокоившись, накинуть на себя выцветший голубой шёлк с солнечными прорезями. 

Вот уж сытые домашние коты щурятся на подоконниках, с презрительной жалостью поглядывая сверху на своих менее счастливых собратьев, что мёрзнут где-то внизу. За окном колкий снег и голодные птицы, но какое дело до всего этого сытым домашним котам? 

Вот уж люди замолчали, убрали телефоны, сердито надели капюшоны и шапки поверх наушников. Спешат, стараясь обходить скользкие места, спешат в тёплые квартиры, офисы, машины и вагоны метро. Изо ртов то ли пар, то ли сигаретный дым, из глаз слезы от ветра, мороза и лукаво-яркого солнца. Не такой уж ещё и мороз, но всё же зима. Зима. 

Я ждала тебя, моя красавица. Спасибо, что пришла - такая нежная, такая яркая, такая моя. Теперь я на несколько месяцев дома. 

---

...А за моим окном - робкая осень. Точнее, холода-то уже вполне смелые, а вот деревья пока не хотят расставаться с полюбившимися за жаркое лето пыльными нарядами. Поэтому все вокруг тускло-зелено, хмуро, сквозь уставшую листву проступает грязновато-голубое здание нашего с Вичкой детского сада, по вялой уже траве бегают собаки, на лавочках сидят нахохлившиеся бабульки... Осень.

Скоро придет моя сияющая красавица, скоро запоет, загудит, завьюжит. Метнет, ликующе завывая, пригоршню снега в лицо, разольет мутное ледяное зеркало под ногами, покроет изморозью ресницы и волосы. 

Скоро придет, вот только разрешит сначала полюбоваться осенним многоцветьем, позволит, так уж и быть, порезвиться славной яркой подруге, прежде чем та повзрослеет, потускнеет, постареет и отдаст ей все, что нажила. И тогда вмерзнут рваные коричневые листья в лед, поникнут под пушистыми шапками ветви, замолчат воробьи, затихнут колеса, потонут в снегу людские шаги... Великая тишина настанет даже в Москве, и не нарушат эту тишину ни магистрали, ни сирены, ни смех - всего громче будет зима, всего важнее. Всего важнее и всего дольше. 

И мы с ней встретимся после долгой разлуки, и она обнимет меня ветрами, и я коснусь губами снега и расскажу ему, как рада я снова зимовать. 



Приходи, золотая осень, празднуй скорее, веселись, смейся, созревай. Приходи, пусть все идет своим чередом, как природа и задумала. Приходи - и приведи за собой зиму. Не забудь.

---

....Но вот сейчас они сидят рядом, смотрят футбол, обсуждают голы, едят чипсы, смеются и дурачатся. Настоящая банда. На этом же диване спят коты, иногда подпрыгивая от хозяйских воплей. Я периодически вставляю какие-то комментарии, не вылезая из интернета. 

Семейная идиллия, славный воскресный вечер. 



Скорее бы на работу.

---

Моя жизнь очень изменилась - в эмоциональном плане. Денис перестал быть моим единственным и ненаглядным, потому что ему это больше не нужно, а я адски устала ломать ногти о бетонную стену. Появилось внимание от других мужчин - только в словах, во взглядах, ничего материального, само собой. В принципе - появились мысли о других мужчинах. Конечно, в основе всех них - Денис: а вот он бы отреагировал иначе, а вот он этого никогда не замечал или, наоборот, для него это всегда было важно, а вот его такие вещи раздражают, а вот в нем меня такие вещи не раздражают...

Все-таки я люблю его, конечно, хоть и убеждала его в конце апреля, что его давно и безнадежно остывшая любовь ко мне вполне взаимна. Ни черта, и я, конечно, ненавижу его каждый раз, когда он не приходит домой ночевать или когда танцет в любимом клубе до трех утра, но я неплохо знаю этого мужика и вижу - он стал счастливее, увереннее в себе, спокойнеее. Он поднял голову и расправил плечи, он купается в женском внимании, он растворяется в осознании себя. В сорок шесть лет, конечно, уже пора бы научиться себя принимать, но что же делать, если с детства он только и был занят что попытками доказать окружающим, что он не пухлый ботан, а умный, интересный и харизматичный. Как только он перестал это доказывать - он тут же стал умным, интересным и харизматичным.

Весь этот цирк со свободными отношениями является цирком только для меня. Денису этот формат идет на пользу. Иногда мы выходим куда-то вместе, он знакомится с девушками, представляя меня своей сестрой, и я вижу, как с ним флиртуют, стараются ему понравиться, заискивающе улыбаясь мне. А он - в лучшем своем амплуа - обволакивает обаянием, юмором, тембром и надежностью. И они льнут к нему в танце, он по-хозяйски кладет ладонь на их талии и незаметно подмигивает мне, а я...



Я чувствую себя Русалочкой, босиком ступающей по острым ножам натертого паркета. К "принцу" вообще никаких претензий нет, ведь я улыбаюсь ему, подначиваю, расспрашиваю и отправляю за этими впечатлениями снова и снова, сочиняя при этом какие-то свои несуществующие МегаВстречи, чтобы он даже отдаленно не почувствовал себя неловко. И я не знаю, к чему это все приведет, но я понимаю, что со мной ему пресно, скучно, предсказуемо. Стать какой-то другой я пыталась - нет, не получается. И единственное, как я могу сделать его счастливым - это отпустить его получить те эмоции, каких он недополучил в юности, отправить его догулять, дофлиртовать, доспать с тем количеством женщин, какое даст ему ощущение себя как опытного и пресыщенного ловеласа. Ему это надо, я чувствую.

Здесь нет смысла юлить и притворяться - конечно, предлагая такой формат, я надеялась, что он откажется. А когда он вдруг не отказался - я была уверена, что у него это не пойдет, что врожденная интеллигентность, застенчивость, неопытность не дадут ему увлечься... Но сайты знакомств, пабы и клубы вдруг "зашли", ему понравилось, он почувствовал себя молодым, классным, востребованным. И, уверяя его тогда, что мне вообще нормально, что я буду только рада, что мне самой с ним ничего уже неинтересно, кроме родительства и дружбы, я и не думала, что это так далеко и серьезно зайдет.

Я потонула в этом и не знаю, как выбраться. Отлично понимаю, что скажи я одно только слово - и он прекратит. Он прекратит и сядет смотреть со мной Великолепный век по вечерам, удалится со всех сайтов и выбросит все членские карты его клубов, потому что уважение и благодарность ко мне пересилят любые другие желания и впечатления. Но, черт возьми, я ведь так не хочу. 

Я сама не знаю, чего хочу. Я хочу вернуть полгода назад и услышать его жаркие отказы, аргументы против, возмущения, обиду, что я могла так о нем подумать, слова любви и категоричные запреты мне с кем-то встречаться.

Но... я встречаюсь пару раз в неделю с какими-то мужчинами, пью кофе, улыбаюсь и понимаю, что люблю его, люблю... Как жаль, что я больше не могу сказать ему об этом.

---

...Устроила мужу мегаразнос на тему "какого ты не уделяешь внимание собственному единственному и уже почти взрослому ребенку?". Огрызнулся, расстроился, ушел курить. Чувствую себя и пилой, и плохой женой, и глупой женщиной...но все же понимаю, что права. Ребеночку уже почти двенадцать, а папу только и хватает на вопрос "как дела в школе?". Ужас(((

Хотя, конечно, с жиру бешусь - понимаю прекрасно. У самой вон вообще не было отца, а тут папа любимый, работает много, умный, все его слушаются, все его уважают, а потрепаться и с мамой можно же, ну. 

Наверное, просто перевожу на себя. Так хочется, чтобы у дочери был Тот Самый Папа, какого никогда-никогда-никогда не было и уже точно-точно-точно не будет у меня. Тем более, раньше-то он был дивным отцом, понимал ее лучше всех, всегда стремился лишнюю минутку с ней провести... А теперь будто чужие оба. Но если он реально занят работой и бизнес-мыслями, то у нее-то наверняка копятся обиды, печали и дефицит Его внимания.

А может, я и драматизирую. Сейлормуне вон вообще не до пап и всего прочего, а дочь мою сейчас мало что, кроме нее, интересует. Так что чего уж там. Прорвемся.

---

...Конечно, это была моя идея. Конечно, я все понимаю, все одобряю и всему радуюсь. Но, черт возьми, четыре часа не заходить в вотсап - такого еще не бывало. Что-то зацепило, что-то увлекло, что-то заинтересовало.

И с каждой минутой я все больше сомневаюсь, что эта моя идея была удачной. 

---

Бросает из стороны в сторону, от любви до ненависти - полсекунды, от безудержного счастья до нестерпимого желания выйти в окно - полнерва. То ли климакс ко мне прискакал раньше времени лет на двадцать, то ли кризис среднего возраста (да сколько ж можно уже). ПМС у меня не бывает, беременность (увы и ах) исключена сразу по нескольким причинам, дома все ровно. Но какой-то треш внутри, хочется гореть и умирать от эмоций и круглосуточно спать при этом.

---

Очень шумно. Очень людно. Очень молодо. Я снова чувствую себя в стороне от всеобщего веселья, и мне там хорошо - я любуюсь на своих танцующих девчонок, на целующиеся пары, на уставших официантов. И этот юноша со своей текилой - это что-то очень чужеродное в моем состоянии, но я зачем-то соглашаюсь и пью с ним. Мы о чем-то болтаем и даже договариваемся куда-то поехать, а потом он выходит покурить и растворяется, оставив после себя неоплаченный счет с десятками текил, грустную официантку и озадаченную меня. Путь к метро по просыпающемуся городу, пересадка, Бибирево, четыреста двадцать семь секунд от метро до дома, коты, снять украшения, заплести косу. Спать.

---

В метро - люди. Огромное количество людей - они бредут, идут, мчатся. Оглядываются в поисках нужного направления, целеустремленно движутся по привычному маршруту, ждут родных-знакомых вцентрезала и толкают друг друга на эскалаторах и у дверей вагонов. Грустные, равнодушные, раздраженные, улыбчивые. Разные-разные, я рассматриваю и тщетно пытаюсь запомнить каждого - ну хоть красивые сережки, хоть блеск во взгляде, хоть потертость на штанине!.. Нет, не получается: все эти характеры, улыбки, мечты, тревоги, проблемы, победы, горечи, индивидуальности - все они сливаются в моих глазах в одно огромно-движущееся пятно, и я обреченно соглашаюсь стать его частью и так же слиться со всем миром в чьих-то глазах.
В ушах звучит все подряд - тут Сектор Газа и Высоцкий, Дога и Моцарт, Пикник и Руки Вверх, Розенбаум и Камбурова, Белая Гвардия и Магелланово Облако, Майданов и Кипелов. И это невероятно вяжется с моим любимым видом транспорта, в котором (единственном, кажется, месте в Москве, не считая Арбата) - я дома. Я здесь дома - и так жаль бывает выходить из дома, чтобы идти домой.

Впрочем, в моем настоящем доме все в порядке - муж, дочь, (с)коты, работа, музыка, книги. Тридцать шестой год в разгаре - я все еще не знаю, кто я, но хотя бы уже смирилась с той, кто я есть. Жена сложного мужчины, мать единственного ребенка, специалист широкого профиля (другими словами, все также не специалист вообще ни в чем и уже вряд ли когда-нибудь). И хоть я и испытываю шквал разнообразнейших эмоций каждый раз, когда сажусь за руль, но все же сквозным мотивом через мою жизнь проходит мысль, что это все. Больше ничего интересного не будет, ибо поздно.

Когда сегодня меня накрыло этой темой в очередной раз, мне позвонила 66-летняя мама из Турции: "Представляешь, мы сегодня гуляли по горной реке!!! Это потрясающе!!! Мы вдвоем с одной теткой из всей группы пошли! А еще мы качались на качелях, где можно сидеть и болтать в воде ногами!!!".

---

...А тем временем в зале взгляд привычно выбирает для обзора какую-нибудь подтянутую девушку в первом ряду, давно и в никуда бегущую по дорожке. Я останавливаюсь на ней и рассеянно обрисовываю глазами беспокойные волосы, ритмично двигающиеся лопатки и руки, заманчиво вздрагивающие ягодицы. Семь километров в час на эллипсе незаметно превращаются в одиннадцать, песня сменяет песню, и я вдруг прихожу в себя, лишь когда пот начинает противно щекотать шею. 
Пара глотков воды, прекратить пульсацию в висках, успокоить пульс со 175 на 160 ударов в минуту - и можно снова любоваться чужой достигнутой мечтой, робко пытаясь на собственной спине хоть обозначить позвоночник, я уж молчу обо всех этих воспетых изгибах, линиях и прочих прелестях. 

Выйти из зала, переодеться и на негнущихся ногах - к снежночеловеческой девочке моей улыбательной. И проехать шесть минут - не лени ради, а тренировки для. Ехать и уписываться от восторга, что эта штука слушается меня и мурлычет подо мной, и радуется мне, и доверяет... и не знает, что я рыдать хочу от ужаса, потому что мне еще ее как-то куда-то ставить в наших прекрасных бибиревских дворах.

---

"У беды глаза зеленые..."

Ох, беда ты моя, беда. Что ж мне с тобой делать-то, Осень моя зеленоокая.

---

Нынешняя зима жестокой и искусной любовницей покидает меня и вновь возвращается, соблазняя метелями и пушистыми ветвями и обещая вечную любовь. Я, будучи не в силах отвести от нее взор, каждый раз ведусь и верю, что она только моя и навсегда со мной - и забываю, что завтра или через неделю она все равно уйдет... и однажды уйдет окончательно. Но пока я вдруг ловлю себя на том, что стою, закрыв глаза навстречу снежному ветру, и не думаю ни о чем, кроме этой властной красавицы. Я люблю зиму, и я люблю эту зиму больше других, хоть она и (как и подобает веселой чаровнице) особенно сильно разочаровала меня, не дав мне того, о чем я так ее просила в начале наших отношений.

Весна уже за углом, она робко выглядывает и ждет серой мышкой, пока прелестная ветреница наиграется со мной. Мы обе с весной и ждем, и боимся ухода этой свежести, этой снежности, этой тишины. Вот-вот уже лужи, вот-вот уже птицы, вот-вот уже слезы от солнца - даже была некая демо-версия, - но нет. Рано. Не нагулялась искусница, не нахохоталась баловница, не все свое искусство продемонстрировала... И мы с весной снова покорны и ведомы: она послушно прячется за угол и подтыкает зеленый шелковый плащ, чтоб не заледенел ненароком, а я...

А я иду по нетронутому снегу, ребенком раскидывая его по сторонам, улыбаюсь каждой веточке и верю, верю, что эта зима - только моя и навсегда со мной.

---

...Что-то странное такое творится в моей жизни. И интересное. Понаблюдаем-с.  

---

Рядом со мной в метро сидит молодая женщина и читает "Сагу о Форсайтах". А мужчина с другой стороны - "Унесённых ветром". Вчера на работе обсуждали "Анну Каренину". Дочка зачитывается "Двумя капитанами" ("Мама, мне давно не было так интересно!"). Позавчера порекомендовала знакомой Джоджо Мойес, и вчера она сказалась больной и осталась дома, чтобы дочитать "Серебристую бухту". А пару дней назад Ольга Николаевна познакомила меня с творчеством Аллы Горбуновой.

Видимо, девиз моего 2022 года - "Больше чужих умных мыслей, меньше своих глупостей". Окей, мне нравится. Оставляем - и поехали.

---

Стало как-то, знаете, накрывать. Сидишь и рыдаешь себе, и только оглядываешься - не увидел бы кто. А потом встаешь и занимаешься делами, потому что "развалилась кобылища, хоть в соху пряги, жди, сейчас кто придёт головку шёлковую гладить, слёзы жемчужные утирать…". Не придет (занят, умер или еще не родился - не узнаешь), так что вперед и с песней, ибо завтрашние дела навалятся на позавчерашние - и тогда вообще только сдохнуть под ними останется.