Я хочу стать радугой в твоих ливнях... (с) И.Богушевская
А вчера умерла одна из моих коллег. В сорок лет сгорела от рака за несколько недель. Сложный человек с кучей тараканов и нерадужной судьбой, опытный и любимый детьми педагог, миниатюрная женщина с длинными волосами и тонкой талией. Наконец-то встретила нормального мужчину и вышла за него замуж, наконец-то вылечила его от пивного алкоголизма, наконец-то наладила отношения со свекровью, наконец-то дочь закончила школу и поступила в институт, наконец-то съездили всей семьей на море, наконец-то....... Все. Вернулись с отдыха - больница - диагноз - неоперабельна - смерть.
И никогда больше не будет ее ростовского говора с нашими детьми, и никогда больше не простучат по коридору ее торопливые шпильки, и никогда больше не затеет она ненужного спора из-за ерунды, не вспыхнет на ровном месте...
Завтра похороны, я отпустила своих девочек, вызвалась работать одна, хотя сама тоже хотела бы с ней проститься. Ее загоны задели меня один-два раза, а вот откровенных разговоров и ее рассказов о пережитом было гораздо больше, и во время последнего июньского общения на автобусной остановке она открылась мне с другой стороны, показалась другим человеком. Но я не успела узнать этого, другого человека.
В середине сентября у нее был День рождения, я позвонила, мы поговорили несколько минут... ну что тут ей пожелаешь?.. Но вдруг она сказала: "Страшно, Ира. Ты знаешь, очень страшно. Страшно"... Страшно, конечно, страшно, ты держись... все твои там рядышком, все тебя очень любят, ты же знаешь... Договорились, что позвонит, если захочет поговорить, позовет - приеду в любое время... Не позвонит, не позовет. Не приеду.
И не ворвется больше вихрем в нашу группу, не возмутится чьим-нибудь поведением, не откинет надоедливую прядку со лба. Не сгримасничает, не расскажет о свекрови, не поделится впечатлениями от спектакля. Не сыграет японку на юбилее, не спляшет в центре круга под "За тебя калым отдам" на корпоративе, не назовет мою дочь Викой-чечевикой, не пошепчется с подругами о нас с Ольгой Николаевной.
Ничего не будет. И мы не были подругами, мы не были даже приятельницами, но мне так грустно, и жалко моих девочек, которые дружили с ней, и жалко ее мать и дочь, которая в семнадцать лет осталась без мамы - и как она теперь, бросит институт, не начав учиться, вернется в Ростов, ухаживать за бабушкой станет? Или останется здесь - сама в общагу, а бабушка что же... А девочка какая красивая - чудо! Ангельская улыбка, большие глаза... нескоро теперь в этих глазах блеск появится...
Господи, что ж это за зараза такая, рак этот проклятый...