[Осенний луч]

У моей беды глаза зеленые, как в песне. Зеленые глаза, широкие плечи, дивный голос и невыносимый характер. Я ненавижу этот асфальтовый каток, но он едет и едет по мне, и я под его тяжестью становлюсь глянцевой и послушной. Я могу злиться, даже (ой!) материться про себя, я могу обещать себе быть твердой в своем презрении, но он целует в щеку, рассказывает о работе, в голосе улыбка - и все становится таким тленом, такой ерундой, и все это так не стоит уже четвертой упущенной ночи в его руках.

При всем при этом я трезвой головой прекрасно понимаю, что ни одна из давно возникших проблем не решена и такими темпами вряд ли решится в ближайщее время. И мне иногда отчетливо видится, что недолго мы еще протянем вместе, что грядущий тринадцатый Новый год будет нашим последним праздником. Он прав - есть вещи, в которых мы никак не сойдемся, только если кто-то из нас себя переломит. От него этого ждать не приходится, а я и так уже настолько вся ломанная-переломанная ради этих отношений, что, кажется, распори я еще один шов - и развалюсь к чертям. И ведь не пгожалеет никто. "Ты - взрослый человек", говорит он. Ну правильно, а что же еще сказать ревущей тридцатитрехлетней бабе. Взрослая и есть.

Снова пришло время Кости Арбенина, снова красивейшая музыка льется в мою душу, пытаясь залечить какие-то старые, почти забытые, но подчас так тошно ноющие раны. И я так торжественна и пафосна сейчас, что единственный выход из этого мерзкого состояния - бахнуть как следует и проспать три дня кряду, чтобы перестать думать.

Но вместо этого я, конечно же, лягу спать, потому что завтра будет новый день - со школой, с разговорами и, конечно, опять с какими-нибудь новостями под вечер, это уж как водится.