Вчера в метро две девушки лет пятнадцати (или двенадцати, или двадцати - кто их сейчас разберет) слушали музыку, не парясь о наушниках, и делились впечатлениями. И одна говорит другой: "Ой, слушай, мне тут песню дед показал, ща! Я постоянно слушаю теперь!"... Что-то ищет в телефоне и звучат.... "Районы-кварталы". Та, что внучка, при первых звуках голоса Ромы Зверя в восторге прикрывает глаза и качает головой в такт, вторая улыбается и ей явно тоже дедушкино старье вполне заходит.

Внимание, вопрос: когда мы успели постареть так, что даем послушать песни молодости нашей даже не детям, а внукам?!(((

---

Ну что ж.

Золотая осень - все это так красиво, так волшебно, что хочется забрать каждый лист с собой.

Дочь читает "Французскую няню" и не хочет ложиться спать - очень мило, но подъем в шесть, так что мать-ехидна неумолима и беспощадна, и в 21:00 свет должен быть выключен, кот должен лежать под боком, а глазки должны отдыхать.

Муж едет на дачу по срочным председательским делам и параллельно наговаривает кучу голосовых в вотсап то по работе, то мне. Я люблю его голос, но, признаться, сегодня предпочла бы что-то более осязаемое.

Ощущение непроходящей усталости, хандра и апатия - нет, это не осень, это что-то другое. Это сочетание четкого понимания, что необходимо срочно что-то поменять, с абсолютным нежеланием предпринимать какие-либо усилия. Это разочарование в себе как в женщине, как во взрослом человеке, как во внучке своего деда. С этими ощущениями, если честно, как-то не особо уютно жить.

Хрупкий мир с мужем - даже не мир, а так, усталость от внезапной и горячей войны, которая то ли убьет то, что еще живо, то ли снова родит то, чего уже нет. Мы и устали друг от друга, и не знаем, как еще можно жить, потому что четырнадцать лет бок о бок, потому что любовь и нежность смешались с привычкой и благодарностью так, что уже не разлепишь и не отделишь, и непонятно, что же происходит. Волна гордости обволакивает при каждом взгляде на фото, при каждом прослушивании рабочего голосового, при каждой веренице больших начальников, идущих к нему в кабинет на ежедневную планерку. Море общих песен, фильмов, шуток, мест, знакомых, принципов, мнений, воспоминаний. И в то же время - все не то, не так... а что "то" и как "так" - сама не знаю...

Бесконечные разговоры с дочкой - одноклассники, японский язык, бемоли, Плутон, кошки, геи, суффиксы, Динка, роды, акварельная бумага. Все это с сияющими от возбуждения глазами, все это надо узнать, понять, выучить, попробовать, разобраться, составить свое, самое правильное и самое ценное мнение. "Мама, я не хочу сплетничать, поэтому давай я тебе просто расскажу о Соне, а ты никому не скажешь? Это ведь тогда не сплетня, а просто я делюсь, да? Мама, меня прям разрывает, как надо кому-то рассказать, как она...". Дурочка моя, девочка моя, ласточка моя. Какая еще маленькая, какая уже взрослая. Как же тебе будет тяжело с твоей красотой и доверчивостью, с твоим простодушием и всепрощением. Как хочется, чтобы я ошиблась.

И конечно - осень. Сегодня внезапная одинокая ночь - и раньше я вылетела бы птицей из дома, помчалась бы по мокрым улицам сквозь листья, отдалась бы ветру и дождю, и ни о чем бы не думала, ни о чем бы не жалела... А, собственно, почему бы так и не сделать, правда? Да потому что. Потому что ничего прям уж такого не случилось, чтобы в ночь куда-то нестись. Потому что это глупо, потому что уже много времени, потому что завтра на работу, потому что, черт возьми, ну что за детский сад, правда?

Надо вымыть посуду, поправить дочке с котом одеяло, почитать да лечь спать. А завтра - ресницы, хвост, каблуки, и на работу, где стройные девчонки, моложе меня в среднем на десять лет, бородатые мужчины, опасающиеся лишний раз взглянуть на сестру и жену начальства (да и чего на нее смотреть, если вон сколько стройных девчонок, моложе на десять лет), груда бумаг, ожидающая справедливого распределения по конвертам, дивная знакомая собака на рабочем столе и какие-то вялые, липкие, ленивые мысли в голове, которые тянутся и тянутся уже несколько месяцев, а толку - ноль.

---

Надо бы что-то такое написать, да? Что-то яркое, необыкновенное, подтверждающее право прочитать сегодня утром вопрос "Когда ты поступаешь в литературный институт?", словно мы с его автором буквально позавчера это обсуждали (дорогая, я соскучилась)... Что-то такое, чтобы потом, через пять или даже двадцать лет читать - и гордиться. Гордиться собой, такой относительно молодой - и такой ошеломляюще мудрой и духовно красивой. Такой потрясающей, что, по идее, прямо сейчас должен позвонить в дверь сам...сам... да хоть кто-нибудь, чего уж там...

Надо бы, надо бы поразить себя будущую......

Но нет. Ничего дивного не идет в голову, кроме еле заметной, и оттого еще более мучительной тупой боли. Мутит (увы-увы - просто мутит), дочка на празднике, дрожат руки, мурлычет кот, заряжается телефон, поют разные прекрасные мужчины в моей квартире... ах да, не в моей, а просто в_этой. В этой квартире, в этом доме, в этом районе, в этом городе - как бы ни были восхитительны постоянно поющие в моей голове (ладно, в телефоне) люди, я все же никогда, видимо, не привыкну и не полюблю все эти места. В этом районе я за четырнадцать лет узнала всех продавцов, мастеров маникюра и таксистов, в этом городе я за почти_тридцать_пять_лет узнала все, что мне было о нем интересно (т.е. почти ничего), и, словно в девятом классе и в известной песне - "я здесь чужой, я там чужой"...

"Ах, Питер, Питер - ты слишком красив, чтобы быть просто другом". Слишком красив, слишком недосягаем, слишком загадочен. Мне никогда не хватит ни смелости, ни харизмы, ни наглости уехать туда к черту. Ну, не к черту, конечно, а к воздуху, к дорогам, к мостам-парадным-курам, к этим зовущим меня молекулам счастья, к ощущению себя дома. 

...Ах да. Что-то написать. Что-то, в чем каждый узнает себя, что каждый поймет по-своему, что каждый запомнит свое. Но нет - пусто, и только глухая боль, и Битлз, и понимание, что всю оставшуюся жизнь я буду ныть по Питеру, довольствуясь двумя-тремя его глотками в год, И вообще - я, видимо, всю оставшуюся жизнь буду ныть, причем с каждым годом все сильнее и сильнее, как показывает опыт предыдущих лет. 

Знаете, я помню, у меня одно время был забавный период: каждый день что-то происходило. Что-то, не обязательно веселое или жизненно важное, но я действительно каждое утро просыпалась с инттересом и предвкушением. Мне звонили какие-то забытые мною люди, мне встречались какие-то необычные песни - мне хотелось скорее прожить грядущий день и узнать, что же сегодня будет. Кажется, я даже писала об этом здесь... когда это было - года два назад? шесть? не помню... Когда это закончилось? Смешно - я даже не заметила. Я не заметила - чего? Как повзрослела? Поскучнела? Стала "теткой" - сварливой, недовольной, о-б-ы-ч-н-о-й (сейчас звучит претензия на необычность раньше, ха). Дни проносятся, словно муравьи - деловые, полезные, хмурые, коричневые и одинаковые. Неинтересно просыпаться, неинтересно ехать, неинтересно жить.

Казалось бы - ну сделай интересной свою жизнь, правда? Ну ты же взрослый человек - ну запишись, не знаю, на курсы каллиграфии, пойди реально в литературный институт, заведи любовника... ну сделай хоть что-нибудь!!!

Тридцать пять лет, детка. Это не шутки. Это - пять лет назад было тридцать и Таиланд, а через пять лет будет сорок и...не знаю, страшно подумать, что бывает в сорок. 

Тридцать пять лет, а самоощущения - на девятнадцать. Есть я - вся такая жена и мать, вся такая с кучей работ и профессий за плечами, вся такая с маникюром и своим мнением обо всем на свете...а есть другие, настоящие взрослые (где-то я прочитала это, в каком-то меме - очень понравилось), которые действительно жены и матери, профессионалы и эксперты...

А я - нет-нет, вот же я, несусь по улице с распущенными волосами и захлебываюсь Кипеловым, уверенная, что все прохожие восхищаются мной и парнями в косухах-плащах-жилетках вокруг... Тут я - настоящая, счастливая, юная, и Сережка с грустными глазами, и Вад с родными кудрями, и Демон опять что-то натворил, и Ярик опять куда-то запропастился, и еще какие-то парни, чьих имен я не помню, но они тоже прекрасны, кожанны и волосаты, а Сандра в порядке - мы только что посадили ее на автобус, и теперь рады, что снова все хорошо, и поем Арию, и перематываем кассету карандашами, чтобы не тратить батарейку магнитофона, а Сережа влюблен в меня так, что всем его жалко, но сейчас мне кажется, что и я в него влюблена - я еще не знаю, что через несколько лет сломаю ему жизнь, разрушив все, во что он верил, и он неизвестно, когда от этого оправится и оправится ли когда-нибудь... И я еще не знаю, что такие желанные тогда, а через много лет бесконечные звонки Вада и приглашения "пересечься и посидеть" будут немножко напрягать, потому что некогда, и не о чем, и поздно, Вадик, ну поздно... А с Демоном - ох, не хочу вспоминать, пусть у него просто все будет хорошо. А Ярик сгинул где-то когда-то - никто и не заметил. А Сандра будет счастливой, но совсем не так, как мы все думали, но это неважно - главное, что счастлива...

Ох да, о чем это я. Я там - на том тротуаре вдоль Каширки. Во-о-он там я, видите? еще толком не знаю о Питере, еще не знакома с Денисом, еще не мать, еще все впереди... ах, как много всего впереди...

А Настоящие Взрослые - они серьезные, ответственные, умные, они пунктуальны и обязательны, они харизматичны и обаятельны, они знают, как зарабатываются деньги и потому тратят их непременно с умом, у них четкий распорядок дня, они хорошо готовят и радушно принимают гостей, их дети уважают их авторитет и не закатывают глаза при каждом вопросе... Мне еще рано все это уметь, не страшно, что не получается - какие мои годы, всему научусь...всему научусь... И у меня будет трое детей (ведь когда очень хочешь - обязательно появляются и второй, и третий ребенок, правда же?), и у меня будет работа, на которой меня будут уважать, и будет... все будет...

Но - через пятнадцать минут приедет счастливая и уставшая дочь, примерно тогда же доберется до дачи муж, и надо всех их отправить спать, потому что завтра... завтра новый муравей побежит заниматься своим Важным Делом, а потом его сменит следующий, а потом еще и еще - и никто, возможно, не заметит, как все они наконец добегут до муравейника и как, словно в мультике, последняя норка эпично закроется и солнце скроется за горизонтом.

Доброй ночи, ребятки. Пожалуй, через сколько-то там лет я не буду это перечитывать.

---

Недавно, находясь в незавидном положении в стоматологическом кабинете, я внезапно открыла для себя радио "Орфей", и теперь вдруг слушаю Шостаковича и Моцарта, пытаясь разобраться во всех этих кульминациях, лауреатах и сюитах. Вышивка отлично идет под это дело, да и соседям поприятнее, а то все рок да джаз.

Вичке исполнилось десять лет. Нет слов, чтобы описать, как восхитительно смеяться вместе, потому что обеим смешно. Почти_взрослый ребенок - это что-то необыкновенное, очень классное и, конечно же, меня минует чаша сия. Все так и будет - забавно, открыто и "мама, ты - мой самый лучший друг". Наверняка через три-четыре года будет просто еще лучше, да.

С Денисом настолько кайфово, что уже и не страшно. Как-то успокоились мы оба и поняли, что все нормально. И когда иногда царапаемся - чуть ли не наперегонки бежим мириться, потому что гордость, принципы и обиды растворились в уважении, благодарности и зрелости. Просто он - мой, а я - его, и это вдруг оказалось так просто и так само собой, что теперь нам легко быть счастливыми и спокойными.
Это не затянувшийся медовый месяц, нет. Это честный брак со всеми трещинками и косяками, о которых никогда нигде не скажешь и которым разрешаешь быть. Это спокойная и уверенная любовь без страха сделать что-то не так и все потерять. Это то, чего мне, оказывается, всегда так хотелось, но на что я никогда не надеялась. Да и не заслужила, знаю. Тем ценнее то, что есть.

---

Исповедаться, что ли, сходить.

---

...А все же странно устроен человек: обещаешь себе, что нет, не буду расстраиваться. Понимаю же прекрасно, что вряд ли, что вот этого симптома нет, и этот за уши притянут, а факты, которые "за", отсутствуют почти напрочь... Но когда выясняется, что таки да, ничего нет - отчаяние в голове (или где там душа живет) наступает даже более серьезное, наверное, чем была бы радость. Уж сколько лет твердишь себе - ну нет, ну не получается, ну отпусти, да ну ладно, ну есть же уже вон барышня какая, ну значит больше тебе не положено... А все равно. Тьфу ты, просто навязчивая идея какая-то - хоть иди к специалисту, честное слово.

Ну а так - сегодня было прекрасно. Асфальтовое зеркало, перепачканное листьями, мокрые зонты или мокрые люди, прощально-изумрудная трава и ставшая с годами спокойной и очаровательной музыка в ушах. Жизнь идет, все потихоньку складывается. Годовщина за годовщиной, класс за классом, каша за кашей. Минус двадцать его килограммов и плюс очки, его давно желанная машина, ее полюбившаяся до трясучки скрипка, мое расхламление - мешки за мешками, "Добрые вещи", помойка и "потом подумаю, куда вот это пристроить, пусть лежит", - мамина кошка из приюта, наши внезапные и уютные поездки по каким-то городам и весям, наш семейный постоянный смех и наш кайфовый постоянный секс, наше таинство мамы и дочки - "Динка" вслух по вечерам, наше, наше, все наше, все общее, мы же космическая семья, как говорят нам многие... Все хорошо.

Ну, просто не положено больше. Так бывает, наверное. По-всякому ж бывает...

---

Алла Борисовна отлично заходит. Особенно когда тебе нужно создать около девятисот однотипных аккаунтов для въезда в поселок, и этого не касается ни единая извилина в твоей голове, поэтому можно методично вбивать номера телефонов и фамилии, генерировать пароли и отмечать все это в своем реестре, с изумлением вслушиваясь в знакомые с детства песни, находя в них массу новых оттенков и купаясь в счастливых воспоминаниях, когда все были живы.

---

Впервые за два с половиной месяца я еду в электричке и получаю давно забытое удовольствие.

Напротив меня сидит умопомрачительной красоты мужчина лет тридцати двух: прикрыв грустные карие глаза, он слегка кивает головой в такт музыке в наушниках. Почти черные волосы и тщательная недельная небритость, длинные пальцы, красивые губы. Приятно, черт возьми.

Сзади меня стоит молодой парень со связкой шаров-зайцев, через пару рядов сидит женщина в ярко-голубом платье, которое ей очень к лицу, а на станции я заметила двух девушек-рокерш в черных футболках, с цветными волосами и отчаянно независимым видом.


Красота. Люди, дорога, только что прошла гроза. Ехала бы и ехала всю жизнь, ей-богу.

---

Внезапный и так сладко затянувшийся медовый месяц закончился слишком неожиданно и слишком четко, и вот оно - давно уж забытое ночное ощущение замерзшего полета по недозимней улице, и какой-то кабак с пузатым чайничком на пустом столе, и люди, люди вокруг, музыка и танцы, и слезы льются сами, и неубранные второпях волосы мешают с непривычки и в то же время спасают от редких и ненужных взглядов.

Очередное судьбоносное решение - такое, какого еще не было. И очаровательный юнец напротив с прищуром рассуждает о качественном сексе, и эта бешеная музыка (Господи, как же можно это слушать, какой ужас), и вот без десяти три, официантка устало протирает столы, и мне снова нужно выходить на холод - но уже легко, уже пусто, уже темно и тихо на душе. Я еще люблю, но больше ничего не чувствую. Я люблю - но без эмоций, без радости и без печали... оказывается, так бывает.

Дни ползут за днями, впереди наш тринадцатый Новый год, сегодня приехали полные Стругацкие ему в подарок, Розенбаум честно старается заполнить домашний вакуум, я бываю на каких-то встречах и корпоративах, рву отношения за отношениями, пью все подряд и улыбаюсь всем на свете, но внутри тихо - так тихо,что муж не может докричаться до меня, я слышу его сквозь равнодушный туман и ровным счетом ничего не чувствую.

---

Как же я хочу второго ребенка, кто бы знал. Кто бы знал, как же я хочу второго ребенка.

---

...Если сделать вид, что ничего не происходит, то, в принципе, все хорошо.

---

У моей беды глаза зеленые, как в песне. Зеленые глаза, широкие плечи, дивный голос и невыносимый характер. Я ненавижу этот асфальтовый каток, но он едет и едет по мне, и я под его тяжестью становлюсь глянцевой и послушной. Я могу злиться, даже (ой!) материться про себя, я могу обещать себе быть твердой в своем презрении, но он целует в щеку, рассказывает о работе, в голосе улыбка - и все становится таким тленом, такой ерундой, и все это так не стоит уже четвертой упущенной ночи в его руках.

При всем при этом я трезвой головой прекрасно понимаю, что ни одна из давно возникших проблем не решена и такими темпами вряд ли решится в ближайщее время. И мне иногда отчетливо видится, что недолго мы еще протянем вместе, что грядущий тринадцатый Новый год будет нашим последним праздником. Он прав - есть вещи, в которых мы никак не сойдемся, только если кто-то из нас себя переломит. От него этого ждать не приходится, а я и так уже настолько вся ломанная-переломанная ради этих отношений, что, кажется, распори я еще один шов - и развалюсь к чертям. И ведь не пгожалеет никто. "Ты - взрослый человек", говорит он. Ну правильно, а что же еще сказать ревущей тридцатитрехлетней бабе. Взрослая и есть.

Снова пришло время Кости Арбенина, снова красивейшая музыка льется в мою душу, пытаясь залечить какие-то старые, почти забытые, но подчас так тошно ноющие раны. И я так торжественна и пафосна сейчас, что единственный выход из этого мерзкого состояния - бахнуть как следует и проспать три дня кряду, чтобы перестать думать.

Но вместо этого я, конечно же, лягу спать, потому что завтра будет новый день - со школой, с разговорами и, конечно, опять с какими-нибудь новостями под вечер, это уж как водится.

---

Я буду смеяться до тех пор, пока не взорвется моя голова...

Я буду смеяться, пока голова не взорвется.

(с)

---

И, конечно же, забыты Сплин и Наутилус, заброшены Зимовье зверей и Богушевская, неинтересны Гребенщиков и Пикник... Пришло время для Нэнси, Руки вверх и Отпетых мошенников. Никогда Штирлиц не был так близок к провалу.

У меня все.

P.S.

Дома не сиди, не сиди одна,

Я тебя прошу - не сходи с ума!

Я тебя хочу от грусти увезти...

Мама, отпусти дочку, отпусти!

(c)

---

... Вот и закончился наш внезапный медовый месяц. Вот и вернулось все то, что, казалось, навсегда оставило в покое нашу семью. Не, все нормально, все по-прежнему. Это жизнь, детка.

Возьми себя в руки, дочь самурая. Возьми себя в руки. (с)

---

... Как это интересно и странно - любить. Не иметь никаких мыслей о ком-то другом, не видеть всерьез ничьих рук и ничьих глаз, ночью отдаваться на все свои проценты и, пытаясь потом отдышаться, почти ненавидеть за эмоции, которых, кажется, сейчас не пережить.

Я наломала столько дров, что страшно даже представить и пересчитать их, но, видимо, что-то хорошее во мне все же есть, раз этот мужчина со мной. Обаятельный и интересный, разносторонний и мудрый, фантастической чуткости и энергетики любовник и до смешного застенчивый и непонятливый в самых рядовых ситуациях...

Меня накрывает эта любовь, я чувствую себя юной дурочкой, а ведь двенадцать лет за плечами, и столько, Боже мой, столько всего пройдено, выломано и переплакано, а сколько еще всего впереди... Но сейчас - затяжной медовый месяц, с кучей всяких "но" и "никому этого не понять, но нам так правда-правда хорошо", при этом мы подолгу смотрим в глаза, договариваем друг за другом и пожимаем руки, сливаемся во что-то очень важное и цельное по ночам, поем и хохочем в машине и тихо прикасаемся губами к рукам друг друга в самые неожиданные моменты.

И жизнь идет - день за днем, год за годом в моей жизни есть лишь одно, самое важное и самое сильное мужское имя, и так странно, когда им называют кого-то там еще. И жизнь идет - подскакивая и спотыкаясь, но все же явно следуя чьей-то чудаковатой рукой начертанному пути, и я каждый день не знаю, что будет вечером, но каждый вечер - какая-то внезапная встреча, нежданный разговор, негаданные эмоции. Все так интересно, как будто вот у него сейчас - пик карьеры и профессиональной востребованности, а у меня - самый разгар эмоций, ощущений, вкусов и разговоров. И как-то вот прямо все вовремя, и мы наполняем друг для друга этот мир, и мы благодарны друг другу за этот мир, и я не знаю, это подготовка к чему-то большому и тяжелому или это просто теперь моя жизнь.

---

Через три дня будет Минск. А пока - приглушенный свет, джаз и интернет. Тихий и теплый вечер перед оглушительной ночью.

---

Все на свете из пластмассы,

И вокруг - пластмассовая жизнь.

Пожалуй, не самая удачная идея слушать Сплинов именно сейчас. Но они, черти, так ложатся на душу и на общее состояние, что плевать. Впереди ночь - дождливая, бесконечная и понимающая. Сейчас бы на улицу, да в косухе с мотявками, да в наушниках, да в метро, а там - мимо Храма Христа Спасителя по давным-давно любимому маршруту, и через пол-Москвы, только идти и идти, и пусть сядут батарейки, слушать дождь и наблюдать за просыпающимся городом................

Но взрослая жизнь прекрасна и ответственна: в светлой комнате, наполненной музыкальными инструментами, цветами с Дня рождения и книгами-книгами-книгами, будет в обнимку с котами спать девятилетняя девочка, уверенная в том, что счастье - это когда папа с мамой смеются. Поэтому я сейчас чинно допечатаю список методической литературы для воспитательницы из моего сада, потом уложу дочку спать, а потом просто посмотрю какой-нибудь сериал.

И лягу спать, представляя себе мокрый асфальт и замученные осенью листья.

А завтра будет новый день.

---

Всехорошо-всехорошо-всехорошо. Это хорошо. Надо заниматься собой. Только собой. Надо стать легче - и физически, и эмоционально, - и тогда все будет хорошо. И я где-то очень глубоко знаю, что поступаю правильно. Да, больно, да, грустно, да, я слегка разочарована - но через год или десять лет я пойму, что это единственно верный вариант моего поведения и внешнего отношения. Осталась самая малость - стать такой же позитивной и легко настроенной внутри. А, где наша не пропадала.

Так долго строить храм и сжечь за миг

Лишь может тот, кто этот храм воздвиг.

(с)

---

...Я уволилась из своего дивного сада, ставшего сущим адом, и наступила осень, и вот уже выпал снег, а у меня все никак не находится времени съездить на Манежку.

Треш вокруг меня.

Вика делает уроки на переменах, борется с учителями за право читать свою книжку на математике и английском, при этом пачками носит пятерки и наконец с удовольствием взялась за фортепиано, как нефиг делать осваивая параллельно новые и новые приемы игры на скрипке. Какой-то чумовой человек растет - думающий, упрямый, разумный и до одурения творческий. Правда, у нас, мягко говоря, напряженка с порядком в комнате, но как-то это не представляется мне какой-то большой бедой. Наверное, в этом и есть основная проблема.

Все книги дома читаны-перечитаны, включая Приключения Карика и Вали, Эмиля из Леннисберга, Витю Малеева в школе и дома и Тома Сойера, которых я откладывала на "когда подрастет", так что на День рождения я у всех запросила новые книги, ибо сил моих больше нет с этим чтением бесконечным.

Денис разрывается между основной работой, преподаванием в универе и председательством на даче, причем на основной его зовут в акционеры, в универе его зовут в деканы, а в ТСН его просто постоянно зачем-нибудь зовут, он устает как черт, при этом глаза горят, голова высоко поднята, плечи расправлены, уверенность в себе прет отовстюду, даже, страшно сказать, каким-то образом в активную сторону изменился сексуальный темперамент, в связи с чем мои глаза тоже стали сиять чаще обычного. Мы много-много-много разговариваем, смеемся, иногда лениво о чем-то спорим и тут же миримся. Какой-то запоздалый и затяжной медовый месяц с периодическими встрясками для тонуса.

Надеюсь, я все делаю правильно.

У брата тоже треш, который я даже не берусь здесь описывать, ибо никогда не писала таких слов и боюсь ошибиться в грамматике. Но все тяжко, тошно, противно, и все-таки во всей этой мерзости есть один-единственный огромный плюс - наша семья сплотилась еще сильнее, Денис теперь всеобщая любовь, потому что переживает, советует и помогает трезво оценить ситуацию, ну и вообще, на самом деле, это прекрасно, что у брата есть мы, иначе он бы уже сошел с ума, я думаю.

Жизнь бурлит, мчится, вот уже и ноябрь через полтора дня, и я не помню такого периода, чтобы мне было прямо интересно. Каждый день что-то происходит, какие-то внезапные звонки, разговоры, встречи, впечатления, эмоции, новости. Жизнь идет и идет, две недели назад было двенадцать лет, как я люблю, весной будет десять, как я жена. Дочери почти-почти девять, она очень ждет, когда же наконец станет подростком, а я ужасно хочу задержать именно вот этот ее возраст, когда с ней можно посмеяться и погрустить, нам сейчас удивительно комфортно вместе, никогда такого не было.

Второй ребенок не торопится к нам. Мне поставили "вторичное бесплодие" и направили дальше, но я зла как черт и ничего пока не могу поделать. Мне казалось, что вот уволюсь, нервы придут в порядок - и все само собой получится, а ничего не получается, и это ужасно грустно, и это, пожалуй, единственное, что меня угнетает в последнее время.